|
Он лично получил его в аэропорту и повез прямо в резиденцию премьер министра на Сассекс драйв, 24. Ричардсон знал, что и другие газеты по всей стране подадут эту новость столь же звонко и помпезно. Джеймс Хауден приостановился и саркастически заметил: – Надеюсь, где нибудь и моя речь упомянута. Это было самое его блестящее выступление за все время поездки, при других обстоятельствах оно было бы сегодня в центре внимания прессы. – А вот она, – объявила Маргарет, переворачивая газетные листы. – На третьей странице. – Неожиданно даже для самой себя она хихикнула: – Господи, совсем крошечная заметка. – Рад, что тебя это позабавило, – ледяным тоном заметил Хауден. – Мне лично совсем не смешно. – Извини, Джейми, – она старалась, чтобы в ее голосе звучало раскаяние, но удавалось это ей плохо. – Но, правда же, поневоле задумаешься – вот все вы, все правительство в полном составе, преисполнены такой решимости, и появляется какой то один человечек… – Тут я согласен с вами, миссис Хауден, – вполголоса обронил Брайан Ричардсон. – Какой то башковитый адвокатишка совсем без порток нас оставил. – Предупреждаю раз и навсегда, – яростно взорвался Джеймс Хауден. – Меня не интересует, кто кого побил! – Не кричи, пожалуйста, Джейми, – упрекнула его Маргарет. – Зато меня интересует, – возразил Ричардсон. – Посмотрим, что вы скажете в тот день, когда начнут считать голоса. – Если вы не сочтете слишком чрезмерным с моей стороны, – не унимался премьер министр, – не мог бы я попросить придерживаться одних только фактов? – Ладно, давайте прикинем факты, – упрямо заявил Ричардсон. Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги. – Последний опрос Гэллапа , опубликованный сегодня утром, свидетельствует, что за последние две недели популярность правительства упала на семь процентов. А на вопрос “Хотите ли вы смены правительства?” шестьдесят два процента ответили “да”, тридцать один – “нет” и семь процентов затруднились ответить. – Да сядь ты, Джейми, – попросила Маргарет. – И вы тоже, Брайан. Сейчас попрошу чаю. Хауден упал в кресло у камина. – Сделайте милость, разожгите огонь, пожалуйста, – он указал на поленья, уже уложенные на каминной решетке. Чиркнув спичкой, Ричардсон спрятал огонек в сложенных ковшиком ладонях и нагнулся к поленьям. Через мгновение по ним заплясали язычки пламени. На другом конце комнаты Маргарет говорила по внутреннему телефону. Понизив голос, Хауден признался: – Я и не предполагал, что дела так плохи. – Хуже некуда, сплошной мрак. Нас завалили письмами и телеграммами, и все против нас. – Ричардсон, тоже перейдя на полушепот, спросил: – А как вы посмотрите, если мы отложим завтрашнее заявление? – Об этом не может быть и речи. – Предупреждаю, к выборам мы не готовы. – Должны подготовиться, – заявил Хауден. – Придется рискнуть. – И проиграть? – Союзный акт жизненно необходим для спасения Канады. Когда мы все объясним людям, они сами это увидят. – Ну да? – вкрадчиво переспросил Ричардсон. – А может, они Анри Дюваля увидят? Хауден проглотил готовый уже сорваться с языка ответ. Вопрос в конце концов вполне логичен, подумал он. И заключавшееся в нем предположение могло оказаться реальным. Утрата престижа из за инцидента с Дювалем действительно могла привести к поражению правительства по проблеме союзного акта. Теперь он отчетливо понимал это – по безошибочным признакам, которые прежде оставались для него неясными. |
