|
“И все же, – размышлял он, – если это случится, то как странно, как нелепо будет сознавать, что такая ничтожная мелочь – судовой заяц – может изменить судьбу целой нации. Но будет ли это странным? Или небывалым? Или даже нелепым? Возможно, на протяжении всех этих столетий именно проблемы отдельной человеческой личности потрясали мир, творили историю, двигали человечество к смутно брезжившему, но всегда недосягаемому свету… А возможно, это путь к смирению нашей гордыни, – подумал он, – к познанию жизни…” Однако практические вопросы были более неотложными. Он сказал Ричардсону: – У нас есть веские причины не откладывать заявление. Нам нужен и дорог каждый день жизни в условиях союзного договора. От этого зависят наша оборона и выживание. Кроме того, если будем тянуть, утечка информации неизбежна. С политической точки зрения мы окажемся в еще худшем положении. Ричардсон кивнул: – Я предполагал, что вы это скажете. Только хотел удостовериться. – Сейчас принесут чай, – объявила Маргарет, подходя к ним. – Вы ведь останетесь, Брайан? – Благодарю вас, миссис Хауден. – Маргарет всегда нравилась Брайану Ричардсону. Он даже завидовал, что у Хаудена такая счастливая семейная жизнь, покою и уюту, которым она его одаривала. – Думаю, никакой пользы уже не будет, – в раздумье проговорил премьер министр. – если даже сейчас министерство по делам иммиграции даст этому Дювалю разрешение на въезд. – Ни малейшей, – Ричардсон энергично замотал головой. – Кроме того, он уже здесь. Насколько я понимаю, чем бы ни закончилось завтра судебное слушание, депортировать на судно его нельзя. Щепки в камине прогорели, и теперь березовые поленья взялись дружным пламенем. Через всю и без того теплую гостиную потянуло жаром. Возможно, его мучительное свидание с Харви Уоррендером было ошибкой, думал Ричардсон. И уж конечно, оно состоялось слишком поздно, чтобы как то помочь им в данном конкретном вопросе. Но хотя бы устранило тень, нависшую над будущим Джеймса Хаудена. Если у него вообще есть будущее, мелькнула у партийного организатора мрачная мысль. Служанка внесла чайный сервиз и бесшумно исчезла. Маргарет разлила чай, и Брайан Ричардсон с опаской принял предложенную ему хрупкую чашку, отказавшись от кекса. Маргарет осторожно сказала: – А ты действительно должен ехать в Монреаль, Джейми? Хауден провел рукой по лицу жестом, в котором сквозила усталость, – Чертовски не хотелось бы, конечно. В любое другое время я бы послал кого нибудь вместо себя. Но сегодня уж придется самому. Ричардсон взглянул на окна, шторы на которых так и оставались раздвинутыми. За ними было уже совсем темно, по прежнему падал снег. – Перед приходом я узнавал насчет погоды, – сообщил он. – Проблем с вашим рейсом не будет. Погода в Монреале ожидается ясная, в аэропорту будет ждать вертолет, чтобы доставить вас в город. Джеймс Хауден молча кивнул. Послышался легкий стук в дверь, и в гостиную вошла Милли Фридмэн. Ричардсон вскинул на нее удивленный взгляд, он и не знал, что Милли находилась в доме. Ничего необычного в этом, правда, не было, Ричардсону было известно, что они с Хауденом частенько работали в кабинете премьер министра наверху. – Извините меня, – Милли улыбнулась Ричардсону и Маргарет, потом обратилась к Хаудену: – Белый дом на проводе, они спрашивают, можете ли вы поговорить с президентом. – Иду, – ответил премьер министр и поднялся из кресла. Брайан Ричардсон поставил недопитую чашку. |
