Вообще‑то мне по жизни хватало неприятностей, которые я огребала по заслугам, но нарваться еще и на незаслуженные было уже слишком.

Тревор пошел на урок. Я нагнала его.

– Если начнутся неприятности, то я тебя выгораживать не стану, пойдешь на дно вместе со мной.

– Кому они поверят – примерному ученику, лучшему игроку школьной сборной или придурочной девчонке, сдвинутой на готике, которая чаще бывает в кабинете директора, чем в классе?

– Ты должен мне теннисную ракетку! – беспомощно крикнула я вслед неторопливо удалявшемуся Тревору.

Признаюсь, Тревор отомстил за ту страшную ночь в лесу. Мало того что из‑за него я лишилась отличной папиной ракетки. Он, что было гораздо хуже, сделал меня врагом в глазах единственных людей в нашем городе, способных понять меня и стать моими друзьями. В них я видела освобождение от Занудвилля и обещание связи с большим миром, однако похоже на то, что теперь попасть в особняк будет труднее, чем тогда, когда он был заколочен.

9

Адские муки

– Ты что? – заорал отец за ужином после того, как я рассказала ему, что потеряла ракетку.

– Не то чтобы потеряла. Просто ее у меня нет.

– Тогда забери ее обратно, если знаешь, где она.

– Сейчас это невозможно.

– Но завтра у меня игра.

– Я знаю, папа, но у тебя есть и другие ракетки.

Я попыталась приуменьшить достоинства потерянной вещи. А зря, это оказалось серьезной ошибкой.

– Другие? Легко тебе говорить! Вот так пойти и купить еще одну ракетку «Меткость принца»!

– Я не это имела в виду.

– Как будто мало того, что ты портишь школьное имущество!

– Прости, но…

– На сей раз извинения недостаточно. Оно не поможет мне выиграть завтрашнюю партию. Помогла бы моя ракетка. Начать с того, что я не припоминаю, чтобы разрешал тебе уносить ее из дома.

– Но, папа, можно подумать, что ты не совершал ошибки в юности, когда был хиппи.

– Я заплатил за них, и ты заплатишь за мою ракетку!

На моем банковском счете было около пяти долларов, остатки денег, потраченных на сладкое шестнадцатилетие, и это при том, что на мне еще висели двадцать пять долларов, последний платеж за «Премьер видео». Я быстро произвела мысленный подсчет. Оказалось, что отец решил не выдавать мне карманные деньги до моего тридцатилетия.

Тут он произнес слова, отозвавшиеся в моей бедной голове таким эхом, что она пошла кругом, а я подумала, что сейчас взорвусь на миллион несчастных кусочков.

– Найди себе работу! – заявил он. – Давно пора. Может быть, это научит тебя хоть какой‑то ответственности!

– А ты не мог бы просто отшлепать меня, отругать, отлупить или просто не разговаривать со мной годами, как поступают родители в ток‑шоу? Пожалуйста, папа!

– Все, финиш! Конец истории! Я помогу найти работу, если ты сама не можешь. Но работать придется тебе самой.

Я убежала к себе в комнату, рыдая и вопя во всю мощь моих легких, точь‑в‑точь как мой братишка Недотык в младенчестве. Суть моих стенаний сводилась к тому, что в наше время очень трудно быть подростком, которого никто не понимает.

Заливаясь слезами, я вспоминала о том, как четыре года тому назад нам с Джеком Паттерсоном удалось забраться в особняк, и пыталась придумать, как мне повторить эту вылазку и забрать ракетку.

Только вот все это было попусту. Я ведь знала, что с тех пор слегка раздалась в бедрах, да и окно, через которое мы тогда пролезли, заменили. Новые владельцы наверняка установили охранную сигнализацию.