Думать о нем и о прошлых днях неразлучности сладкой,

Думать о прелести взора его и улыбки, о сладком

Голосе, нежных речах, и, всею душой погружаясь

В думу любви, быть розно с ним, несказанно любимым, —

Вот страданье, которому имени нет». В сокрушенных

Мыслях таких Дамаянти сидела тогда на дворцовой

Верхней площадке с служанкой своей, молодою Кезиной.

Вот и видят они, что на двор широкий влетели

Кони, гремя и дымясь, с колесницей; и в той колеснице

Были трое: царь Ритуперн, Вагука, Варшнея;

Где же Наль?… С томительным страхом глядит Дамаянти;

Видит царя; Варшнею потом узнает; напоследок

Смотрит на их безобразного спутника – ей незнаком он.

Тою порой Ритуперн сошел с колесницы; Варшнея

Также; Вагука начал разнуздывать коней: и в это ж

Время вышел и Бима гостю навстречу. Друг другу

Оба царя поклонились учтиво, хоть оба не знали,

Что друг другу сказать. Ритупери, осмотрясь, не приметил

В царском дворце ничего, что б канун означало большого

Праздника; он подумал: «Я был легковерно обманут

Ложною вестью»; и Биме сказал он: «Здравья и долгих

Лет тебе я желаю». Бима таким же приветным

Словом ответствовал. «Что, – потом он спросил, – привело к нам

В нашу столицу Видарбу такого великого гостя?»

Слыша этот вопрос и не видя нигде никакого

Знака, чтоб были другие цари и царевичи в царском

Доме, владыка Айоды ответствовал: «Видеть хотел я,

Царь благодушный, тебя и, с тобой познакомясь, проведать.

Все ли в твоем благоденствует царстве?» Мудрому Биме

Странным ответ такой показался, и было ему непонятно,

Как могло прийти на ум царю Ритуперну

Путь такой предпринять лишь затем, чтоб проведать, здоров ли

Царь Видарбы, ему незнакомый. “Тут есть, – он подумал, —

Верно, другая причина. Узнаем мы после». И, руку

Ласково гостю подавши, сказал он: «Милости просим,

Царь Ритуперн; мы рады весьма твоему посещенью.

Но ты устал; войди к нам в палаты и там успокойся,

Что ни прикажешь, все будет исполнено». Вместе с Варшнеей

Царь Ритуперн вошел во дворец; а Вагука, отпрягши

Добрых коней, отвел их в конюшню; потом, возвратяся,

Сел на прежнее место свое в колеснице и скоро

В грустную думу весь погрузился. Его Дамаянти

Сверху увидя, вздохнула глубоко. «Ужель обманулось

Сердце мое? – сказала она. – Но стук колесницы

Был мне знакомый, был подлинно Налев… А Наля не вижу.

Или Варшнея искусство его перенял? Или открыли

Боги его царю Ритуперну?» Так Дамаянти

Мучилась тяжким сомненьем; вот, наконец, обратяся

К верной Кезине, служанке своей, она ей сказала:

2

«Слушай, Кезина, поди и проведай, кто в колеснице

Так угрюмо сидит один, лицом некрасивый,

Руки короткие? С ним заведя разговор, постарайся

Выспросить, кто он? Меня подозренье тревожит: не сам ли

Наль таится под этим уродливым видом? Ты вот что

Сделай: с ним говоря, повтори, как будто случайно,

Те слова, которые всюду браминам велела

Я повторять; увидишь, не даст ли какого ответа

Он на них, и ежели даст, то все, что ни скажет,

Ты заметь и мне передай».