– Ничего. – Но Трой покраснел. – Это понятно. Я не ученый, чего уж там. Мы купили словарь для Талисы Лин. Ну, когда она начнет учиться, домашние задания будет делать.

– Так что же это такое – «слэнгвэнг»?

– Громкая оскорбительная ругань. По моему, он претенциозный мерзавец. Правильно я подобрал слово?

– Еще как правильно.

Барнаби допил свой кофе, отставил чашку и уже собирался совершить еще одну мини вылазку в стан Лиддиардов, когда вернулись несколько человек. Ни с чем, как он сразу понял. Вид у них был скучный и слегка обиженный, как у людей, которых несколько часов гоняли неизвестно зачем, хотя результат они могли вам предсказать заранее.

К столу старшего инспектора подошел констебль Уиллаби. Он явно испытал облегчение, когда Трой удалился, потому что не единожды страдал от резкостей сержанта. Барнаби указал ему на свободный стул, и Уиллаби сел, аккуратно положив фуражку на колени, а блокнот – в фуражку.

Барнаби приготовился слушать, со смешанным чувством жалостливого раздражения. Немного нашлось бы умельцев так скруглять острые углы, как этот. Парню либо надо как то встряхнуться, либо попрощаться с работой в полиции. Барнаби подозревал, что второе более вероятно, и только надеялся, что обойдется без нервного срыва.

– Я поговорил с мистером Сент Джоном, сэр, как мне было поручено, – начал Уиллаби. – Он ничего не имеет добавить к своему рассказу о приходе Хедли, а также о вечере и о том, что было после него. Однако он кое что заметил накануне днем, хотя, боюсь, это такая обычная вещь…

– Что обычно, а что нет, решать буду я, констебль.

– Да, сэр. Когда мистера Хедли не было дома, мистер Сент Джон видел в окно, как мисс Лиддиард вышла из калитки «Приюта ржанки», села на велосипед и уехала.

– Можете назвать точное время? – Барнаби взял ручку.

– Одиннадцать тридцать. Мистер Сент Джон так точно это запомнил, потому что потерял ровно полчаса своего рабочего времени. Она дважды наведывалась в тот день. Если помните, коттедж «Бородино» как раз напротив…

– Да да. Продолжайте.

– Хедли не открыл дверь, но, наверно, ничего необычного в этом нет, если принять во внимание, кто стучался.

Возникла пауза. Высказав свое суждение, Уиллаби принялся барабанить пальцами по фуражке, потом крепко вцепился в козырек. Он не мог больше выносить молчания.

– Интересный персонаж, этот Сент Джон, не правда ли? Что касается его собаки…

– Спасибо, Уиллаби, – Барнаби рассеянно улыбнулся, – вы молодец.

– О… – Уиллаби вскочил, прижав фуражку к бедру. Блокнот упал на пол. Он нагнулся и поднял его. Лицо его сияло от радости. – Да, сэр. Благодарю вас, сэр.

Барнаби уже не слышал его. Откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза, он перенесся на Зеленый луг, в Мидсомер Уорти. Он увидел это место в морозное утро последнего дня жизни Джеральда Хедли. Вероятно, наблюдалось некоторое оживление в связи с предстоящим приездом знаменитости. Наверно, надо было приготовить угощение и упаковать его, чтобы удобнее было перенести все в «Приют ржанки». Часов в девять утра хозяин этой великолепной резиденции решился побеспокоить старика, которому хотелось, чтобы его оставили в покое и дали писать роман из жизни спецагентов. В одиннадцать утра женщину, которая ревет в три ручья и уже наплакала полную корзину мокрых бумажных носовых платков, тоже отрывает от дела незваный гость, вернее, гостья. После этой встречи гостья направляется к коттеджу Джеральда Хедли. Не застав его дома, она возвращается позже. А потом приходит в третий раз.

Барнаби открыл глаза. Когда ему пришла на ум возможная причина такой странной настойчивости, его сердце учащенно забилось.