|
У вас есть электрический чайник? — Да, а что? — Понадобится, чтобы вскрывать письма. Наши люди должны быть оснащены на все случаи жизни. — А зачем чернила? У меня дома сколько угодно чернил? — Да, но это симпатические чернила! На случай, если вам что-нибудь придется послать обычной почтой. У вашей дочери, надеюсь, есть крючок для вязания? — Она не вяжет. — Тогда вам придется купить. Лучше всего из пластмассы. Стальной иногда оставляет следы. — На чем? — На конверте, который вы будете вскрывать. — А зачем, прости господи, мне вскрывать конверты? — Может возникнуть необходимость познакомиться с перепиской доктора Гассельбахера. Вам, естественно, придется обзавестись своей агентурой на почте. — Я категорически отказываюсь... — Не упрямьтесь. Я затребовал сведения из Лондона. Когда мы его проверим, мы решим вопрос о его переписке. Полезный совет: если у вас выйдут чернила, пользуйтесь птичьим дерьмом — вы запоминаете, я не слишком быстро? — Да ведь я еще не сказал, что согласен... — Лондон дает сто пятьдесят долларов в месяц и еще сто пятьдесят на расходы — в этих придется отчитываться. Оплата вашей агентуры и так далее. На дополнительные расходы надо получать специальное разрешение. — Постойте... — От подоходного налога вы освобождаетесь, имейте это в виду. — Готорн воровато подмигнул. Подмигивание как-то не вязалось с королевской монограммой. — Вы должны дать мне время подумать... — Ваш шифр 59200 дробь пять. — И он добавил с гордостью: — 59200 — это, конечно, я. Вы будете нумеровать ваших агентов 59200 дробь пять дробь один и так далее. Понятно? — Не понимаю, чем я могу быть вам полезен. — Вы ведь англичанин? — бодро опросил Готорн. — Да, конечно, англичанин. — И вы отказываетесь служить вашей родине? — Этого я не говорю. Но пылесосы отнимают у меня уйму времени. — Ваши пылесосы — отличная маскировка, — сказал Готорн. — Великолепно придумано. Ваша профессия выглядит очень естественно. — Но я и в самом деле торгую пылесосами. — А теперь, если вы не возражаете, — твердо заявил Готорн, — мы перейдем к нашему Чарльзу Лэму. — Милли, — сказал Уормолд, — ты не ела кашу. — Я больше не ем кашу. — Ты положила в кофе только один кусок сахару. У а не собираешься ли ты худеть? — Нет. — Может, это покаянный пост? — Нет. — Но ты до обеда ужасно проголодаешься. — Я об этом думала. Придется приналечь на картошку. — Милли, что ты выдумываешь? — Я решила экономить. Вдруг, в ночной тиши, я поняла, сколько тебе приходится на меня тратить. Мне словно послышался чей-то голос. Я чуть не спросила: «Кто ты?» — но побоялась услышать: «Твой господь бог». У меня ведь как раз подходящий возраст. — Для чего? — Для голосов. Я старше, чем была святая Тереса, когда она ушла в монастырь. — Слушай, Милли, неужели ты задумала... — Нет, что ты. Мне кажется, что капитан Сегура прав. |
