|
Мне кажется, что капитан Сегура прав. Он сказал, что я сделана не из того теста. — Милли, ты знаешь, как здесь зовут твоего капитана Сегуру? — Да. Кровавый Стервятник. Он пытает заключенных. — Он этого не отрицает? — Ну, со мной, он, конечно, ведет тебя паинькой, но у него портсигар сделан из человеческой кожи. Он уверяет, будто это сафьян — можно подумать, что я не знаю, как выглядит сафьян. — Милли, ты должна прекратить с ним знакомство. — Я так и сделаю, но не сразу, сперва мне надо устроить лошадь в конюшню. Кстати, мой голос... — А что этот голос сказал? — Он сказал, — но посреди ночи все это было куда больше похоже на божественное откровение, — «Ты взяла себе орешек не по зубам, моя милая. А как насчет Загородного клуба?» — А что насчет Загородного клуба? — Это единственное место, где я могу по-настоящему ездить верхом, а мы не члены клуба. Ну что за радость, если лошадь стоит в конюшне? Капитан Сегура, конечно, член клуба, но я ведь знаю, ты не захочешь, чтобы я у него одалживалась. И вот я подумала, что если я начну меньше есть и помогу тебе сократить расходы по дому... — Ну и что это даст?.. — Тогда ты, может, сумеешь взять семейный членский билет. Запиши меня как Серафину. Это звучит куда приличнее, чем Милли. Уормолду казалось, что во всем этом есть здравый смысл; один только Готорн был порождением жестокого и необъяснимого детства. ИНТЕРМЕДИЯ В ЛОНДОНЕ На одной из дверей в подземном этаже огромного железобетонного здания недалеко от Майда-Вейл красный сигнал сменился зеленым, и Готорн переступил порог. Он оставил свое щегольство на берегах Карибского моря и надел видавший виды серый фланелевый костюм. Дома незачем было пускать пыль в глаза — Готорн стал частицей тусклого январского Лондона. Шеф сидел за письменным столом, на котором гигантское пресс-папье из зеленого мрамора придавило всей своей тяжестью один-единственный листок бумаги. Возле черного телефонного аппарата стояли недопитый стакан молока, флакон с какими-то серыми пилюлями и лежала пачка туалетной бумаги. Тут же стоял красный аппарат специального назначения. Черная визитка, черный галстук и черный монокль в левом глазу придавали шефу вид факельщика, а вся эта подземная комната напоминала склеп, мавзолей, могилу. — Вы меня вызывали, сэр? — Просто поболтать, Готорн. Просто поболтать. — Казалось, что, покончив с похоронами, заговорил, наконец, наемный плакальщик, молчавший весь день с самого утра. — Когда вы вернулись? — Неделю назад. Обратно на Ямайку вылечу в пятницу. — Все в порядке? — Можно сказать, что Карибское море у нас в кармане, сэр, — сказал Готорн. — А Мартиника? — Там затруднений нет. Вы ведь помните, в Форт-де-Франсе мы сотрудничаем с Deuixieme Bureau [Второе бюро (генерального штаба) (фр.) — название французской разведки]. — Но только в определенных границах?.. — Ну да, конечно, в определенных границах. С Гаити было сложнее, но 59200 дробь два энергично взялся за дело. Сперва я был не совсем уверен насчет 59200 дробь пять. — Дробь пять? — Наш человек в Гаване. Выбор там небогатый, и сначала казалось, что он не хочет сотрудничать. Упрямый тип. — Такие люди потом быстро растут на работе. |
