|
— А этот самый капитан Сегура... — начал Уормолд. — Ну? — Ничего. Было одиннадцать часов, когда они нашли билет, удовлетворявший доктора Гассельбахера, а так как лавка, в которой билет был выставлен, уже закрылась, им оставалось только выпить еще по рюмочке. — Где у вас свидание? Уормолд ответил: — В «Севил-Билтморе». — И там можно выпить не хуже, чем в другом месте, — сказал доктор Гассельбахер. — А вам не кажется, что «Чудо-бар»?.. — Нисколько. Почему не попробовать новое место? Если вы не можете сменить привычный бар на другой, значит, вы постарели. Они чуть не ощупью пробрались к стойке бара «Севил-Билтмор». В полутьме были смутно видны другие посетители, которые молча согнулись над своими бокалами, словно парашютисты, угрюмо ожидающие сигнала к прыжку. Только буйная жизнерадостность доктора Гассельбахера могла устоять против этого мрака. — Вы ведь еще не выиграли, — прошептал Уормолд, пытаясь его утихомирить, но даже на шепот к ним с укором повернулась во тьме чья-то голова. — Сегодня я выиграл, — произнес доктор Гассельбахер громко и твердо. — Завтра я могу проиграть, но сегодня никто не лишит меня моей победы. Сто сорок тысяч долларов, мистер Уормолд! Какая жалость, что я слишком стар для любви. Я мог бы осчастливить красивую женщину, подарив ей рубиновое ожерелье. Но я не знаю, что делать. На что мне истратить эти деньги, мистер Уормолд? Пожертвовать на больницу? — Извините, — прошептал чей-то голос из темноты, — неужели этот тип и в самом деле выиграл сто сорок тысяч зелененьких? — Да, сэр, я их выиграл, — решительно заявил доктор Гассельбахер, прежде чем Уормолд успел вмешаться. — Я их выиграл, и это так же верно, как то, что вы существуете, мой почти невидимый друг. Ведь вы бы не существовали, если бы я не верил в то, что вы существуете: вот так же и эти доллары. Я верю, и поэтому вы — есть. — То есть как это я, по-вашему, не существую? — Вы существуете только в моем сознании, милый друг. Если бы я вышел из этой комнаты... — Да он тронутый! — Ну тогда докажите, что вы существуете. — То есть как это «докажите»? Конечно, я существую. У меня первоклассное дело по торговле недвижимостью, жена и двое детей в Майами; я сегодня прилетел сюда на «Дельте» и сейчас пью виски; что, верно, а? — В голосе слышались слезы. — Бедняга, — сказал доктор Гассельбахер, — вы заслуживаете более изобретательного творца, чем я. Неужели я не мог придумать для вас ничего более интересного, чем Майами и недвижимость? Неужели не мог уделить вам немножко фантазии? Придумать вам имя, которое стоило бы запомнить. — А чем плохое у меня имя? «Парашютисты» у стойки замерли в немом негодовании — перед прыжком нужно беречь нервы. — Ну, немножко поразмыслив, я сделаю его получше. — Спросите в Майами кого угодно о Генри Моргане... — Нет, ей-богу, я плохо сработал. Но знаете что? — спросил доктор Гассельбахер. — Я на минуточку выйду из бара и вас уничтожу. А потом вернусь с другой выдумкой, похлеще. — То есть как это — похлеще? — Понимаете, если бы вас придумал вот этот мой друг, мистер Уормолд, вам бы куда больше повезло. Он бы дал вам университетское образование, какое-нибудь имя, вроде Пеннифезер. |
