|
Он не знал, почудилось ли ему или он и в самом деле услышал сухой щелчок, который означал, что телефон подключен. Подошла Беатриса. Он спросил: — Все спокойно? — Да. — Не уходите, я скоро приду. С Милли все в порядке? — Она давно спит. — Я еду домой. Доктор Гассельбахер сказал: — Берегитесь, ваш голос вас выдает — они поймут, что вы любите. Мало ли кто мог это услышать? — Он медленно пошел к двери, тесные лосины мешали ему двигаться. — Спокойной ночи, мистер Уормолд. Вот вам «Шекспир для детей». — Мне он больше не понадобится. — Милли может о нем вспомнить. Сделайте одолжение, не говорите никому об этом... об этом... костюме. Я знаю, как это глупо, но мне было тогда хорошо. Как-то раз со мной разговаривал кайзер. — Что он сказал? — Он сказал: «Я вас помню. Вы — капитан Мюллер». ИНТЕРМЕДИЯ В ЛОНДОНЕ Когда у шефа бывали гости, он кормил их обедом дома и готовил его сам, ибо ни один ресторан не мог угодить его изысканному и романтическому вкусу. Рассказывали, что однажды, когда шеф заболел и не хотел подвести старого приятеля, которого пригласил на обед, он готовил его, лежа в постели, по телефону. Поставив часы на ночной столик, он прерывал беседу, чтобы в нужный момент приказать слуге: — Алло, алло, Брюер, алло, выньте-ка цыпленка и полейте его еще раз жиром. Поговаривали, что однажды, когда его допоздна задержали на службе и он захотел приготовить обед оттуда, вся еда была испорчена: шеф по ошибке воспользовался аппаратом особого назначения, и его слуга слышал только странные звуки, похожие на быстрое бормотание по-японски. Обед, которым он угощал постоянного заместителя министра, был простой, но крайне изысканный: жаркое, чуть-чуть сдобренное чесночком. На буфете стоял уэнслидейлский сыр, а вокруг, в Олбэни, царила такая тишина, словно дом занесло снегом. От кухонных занятий и сам шеф попахивал подливкой. — Отличное жаркое. Просто отличное. — Старинный норфолкский рецепт — «Ипсвичское жаркое бабушки Браун». — А мясо какое... Просто тает во рту... — Я научил Брюера покупать продукты, но повар из него никогда не выйдет. За ним нужен глаз да глаз. Они некоторое время ели в благоговейной тишине, которую только раз прервал стук женских каблучков на Роуп-уок. — Хорошее вино, — произнес в конце концов постоянный заместитель министра. — Пятьдесят пятого года, по-моему, в самый раз. А не слишком молодое? — Не сказал бы. За сыром шеф заговорил снова: — Как насчет ноты русских, что думает министерство иностранных дел? — Нас немножко озадачило упоминание о военно-морских базах в районе Карибского моря. — Оба с хрустом жевали бисквиты. — Вряд ли речь идет о Багамских островах. Острова эти стоят не больше того, что янки нам за них заплатили, — несколько старых эсминцев. Мы-то всегда предполагали, что это строительство на Кубе дело рук коммунистов. Вы не думаете, что его все-таки затеяли американцы? — Разве нам не сообщили бы об атом? — Увы, поручиться не могу. После того самого дела Фукса. Они нас упрекают, что и мы кое о чем умалчиваем. А что говорит ваш человек в Гаване? — Я потребую у него подробной оценки создавшегося положения. |
