|
— Да, не только, — сказал капитан Сегура. — Смотрите! Я прохожу в дамки. — А я беру у вас три шашки. — Вы, наверное, думаете, что я зевнул, но сейчас убедитесь, что ваш ход мне выгоден. Вот, смотрите, я бью вашу единственную дамку. Зачем вы ездили в Сантьяго, Санта-Клару и Сьенфуэгос две недели назад?. — Я всегда туда езжу в это время года по своим торговым делам. — Да, вид это имело такой, будто вы и в самом деле ездили по торговым делам. В Сьенфуэгосе вы остановились в новой гостинице, пообедали один в ресторане у моря. Сходили в кино и вернулись домой. На следующее утро... — Неужели вы действительно думаете, что я — секретный агент? — Начинаю в этом сомневаться. Наши друзья, видно, ошиблись. — А кто они, эти «друзья»? — Ну, скажем, друзья доктора Гассельбахера. — Кто же они такие? — Я по должности обязан знать, что творится в Гаване, — сказал капитан Сегура, — но отнюдь не обязан давать сведения и принимать чью-то сторону. Его дамка разгуливала по всей доске. — А разве на Кубе есть чем интересоваться иностранной разведке? — Конечно, мы страна маленькая, но лежим очень близко от американского континента. И можем угрожать вашей базе на Ямайке. Если какую-нибудь страну окружают со всех сторон, как Россию, она старается пробить брешь. — Но какую роль могу играть я... или доктор Гассельбахер... в мировой стратегии? Человек, который продает пылесосы. Или доктор, ушедший на покой. — В каждой игре бывают не только дамки, но и простые шашки, — сказал капитан Сегура. — Вот, например, эта. Я ее бью, а вы отдаете без всякого огорчения. Ну, а доктор Гассельбахер все-таки хорошо решает кроссворды. — При чем тут кроссворды? — Из такого человека получается превосходный криптограф. Мне однажды показали вашу телеграмму с расшифровкой; вернее, дали возможность ее найти, Может быть, надеялись, что я вышлю вас с Кубы. — Он засмеялся. — Отца Милли! Как бы не так! — Что это была за телеграмма? — Вы там утверждали, будто вам удалось завербовать инженера Сифуэнтеса. Какая чушь! Я его хорошо знаю. Может, они для того и стреляли, чтобы телеграмма звучала правдоподобнее. А может, и состряпали телеграмму для того, чтобы от вас избавиться. А может, они просто люди куда более доверчивые, чем я. — Какая странная история! — Уормолд передвинул шашку. — А почему вы так уверены, что Сифуэнтес не мой агент? — Я вижу, как вы играете в шашки, мистер Уормолд, а кроме того, я допросил Сифуэнтеса. — Вы его пытали? Капитан Сегура расхохотался. — Нет. Он не принадлежит к тому классу, который пытают. — Я не знал, что и в пытках есть классовые различия. — Дорогой мой мистер Уормолд, вы же знаете, что есть люди, которые сами понимают, что их могут пытать, и люди, которые были бы глубоко возмущены, если б такая мысль кому-нибудь пришла в голову. Пытают всегда по молчаливому соглашению сторон. — Но пытки пыткам рознь. Когда они разгромили лабораторию доктора Гассельбахера, это ведь тоже было пыткой... — Мало ли что могут натворить дилетанты! Полиция тут ни при чем. Доктор Гассельбахер не принадлежит к классу пытаемых. — А кто к нему принадлежит? — Бедняки моей и любой латиноамериканской страны. |
