|
Четверо туристов весело вышли из бара с плетеными корзинками, в которых лежали бутылки рома; они раскраснелись и тешили себя иллюзией, что напились даром. Он подумал: «Они иностранцы, их-то, конечно, не пытают». Уормолд слишком быстро выпил свой «дайкири», так что у него даже глаза заслезились; он вышел из клуба. Туристы, перегнувшись, заглядывали в колодец семнадцатого века; они побросали туда столько монет, что могли дважды заплатить за свои коктейли; зато они наворожили себе, что еще раз побывают в этих благословенных местах. Его окликнул женский голос и он увидел Беатрису, которая стояла между колоннами аркады, возле антикварной лавки, среди трещоток, бутылей из тыквы и негритянских божков. — Что вы здесь делаете? Она объяснила: — Я всегда волнуюсь, когда вы встречаетесь с Сегурой. На этот раз мне хотелось удостовериться... — В чем? Может быть, она, наконец, стала подозревать, что у него нет никаких агентов? Может быть, она получила инструкции следить за ним — из Лондона или от 59200 из Кингстона? Они пошли домой пешком. — В том, что это не ловушка и что вас не подстерегает полиция. С агентом-двойником не так-то легко иметь дело. — Зря вы беспокоитесь. — Вы слишком неопытны. Вспомните, что произошло с Раулем и Сифуэнтесом. — Сифуэнтеса допрашивала полиция. — Уормолд добавил с облегчением: — Он провалился, теперь он нам больше не нужен. — А как же вы тогда не провалились? — Он ничего не выдал. Вопросы задавал капитан Сегура, а Сегура — один из наших. Мне кажется, что пора выплатить ему наградные. Он сейчас составляет для нас полный список иностранных агентов в Гаване — и американских, и русских. «Дикие утки», как он их называет. — Ну, это большое дело. А сооружения? — С ними придется повременить. Я не могу заставить его действовать против своей страны. Проходя мимо собора, он, как всегда, бросил монету слепому нищему, сидевшему на ступеньках. Беатриса сказала: — На таком солнце жалеешь, что ты и сам не слепой. В Уормолде проснулось вдохновение. Он сказал: — Вы знаете, а он ведь на самом деле не слепой. Он все отлично видит. — Ну, тогда он очень хороший актер. Я наблюдала за ним все время, пока вы были с Сегурой. — А он следил за вами. Откровенно говоря, он — один из лучших моих осведомителей. Я всегда сажаю его здесь, когда иду на свидание с Сегурой. Простейшая предосторожность. Я совсем не так беззаботен, как вы думаете. — Вы ничего не сообщали об этом в Лондон? — Зачем? Вряд ли у них заведено досье на слепого нищего, а я не пользуюсь им для получения секретных сведений. Но если бы меня арестовали, вы узнали бы об этом через десять минут. Что бы вы стали делать? — Сожгла бы все бумаги и отвезла Милли в посольство. — А как насчет Руди? — Велела бы ему радировать в Лондон, что мы сматываем удочки, а потом уйти в подполье. — А как уходят в подполье? — Он и не пытался получить ответ. Он говорил медленно, давая волю своей фантазии. — Слепого зовут Мигель. Он служит мне из чувства благодарности. Видите ли, я когда-то спас ему жизнь. — Каким образом? — Да так, ерунда! Несчастный случаи на пароме. Просто оказалось, что я умею плавать, а он нет. — Вам дали медаль? Он быстро взглянул на нее, но прочел на ее лице только невинное любопытство. |
