Изменить размер шрифта - +
.. Надеюсь, что был пьян.
   — Но он существовал!
   — Надо же было мне назвать какое-то имя. Почему я взял имя Рауль — теперь уж и сам не помню.
   — А чертежи?
   — Я снял их с пылесоса «Атомный котел». Ну, теперь всем забавам конец. Будьте добры, напишите за меня мое признание, а я подпишу. Я очень рад, что они не сделали ничего дурного с Тересой.
   Беатриса засмеялась. Она опустила голову на руки и смеялась. Она сказала:
   — Ох, до чего же я вас люблю...
   — Все это вам кажется ужасно глупым, правда?
   — Глупыми кажутся мне наши в Лондоне. И Генри Готорн. Неужели вы думаете, что я бросила бы Питера, если бы он хоть раз, хоть один-единственный раз оставил в дураках ЮНЕСКО? Но ЮНЕСКО было для него святыней. Конференции по вопросам культуры были святыней. Он никогда не смеялся... Дайте мне носовой платок.
   — Да вы плачете!
   — Я смеюсь. Эти чертежи...
   — Один из них — пульверизатор, а другой — двусторонний наконечник. Вот не думал, что специалисты не догадаются.
   — Специалисты их и не видали. Не забывайте, ведь это разведка. Надо оберегать источники. Мы не можем допустить, чтобы подобные документы попадали в руки знающим людям. Дорогой вы мой...
   — Вы сказали дорогой?
   — У меня просто такая манера. Помните «Тропикану»? Как там он пел? Я еще не знала, что вы мой хозяин, а я ваш секретарь, вы для меня были просто милым человеком с красивой дочкой, и я вдруг поняла, что вы сейчас наделаете каких-то отчаянных глупостей с этой бутылкой шампанского. А я так смертельно устала от здравого смысла.
   — Ну, меня вряд ли можно назвать человеком отчаянным.
   
   — Они утверждают, что круг — это круг,
   И мое безрассудство их просто бесит.
   
   — Будь я человеком отчаянным, стал бы я продавать пылесосы?
   
   — А я говорю, что ночь — это день.
   И нету во мне никакой корысти.
   
   — Неужели вы не знаете, что такое верность, как и я?
   — Нет, вы человек верный.
   — Кому?
   — Милли. Плевать мне на людей, верных тем, кто им платит, тем, у кого они служат... Не думаю, чтобы даже моя страна заслуживала верности. В наших жилах смешано слишком много разной крови, но если мы любим, в сердце у нас — только один человек, правда? Разве на свете творилось бы столько гадостей, если бы мы были верны тому, что любим, а не каким-то странам?
   Он сказал:
   — Боюсь, что у меня могут отнять паспорт.
   — Пусть попробуют!
   — Все равно, — сказал он. — Теперь мы оба без работы.
   
   
   
   5
   
   
   — Входите, капитан Сегура.
   Капитан Сегура сиял. Сапоги его сияли, пуговицы сияли и только что припомаженные волосы тоже сияли. Он был словно начищенное до блеска оружие. Он сказал:
   — Я ужасно обрадовался, когда Милли передала мне ваше приглашение.
   — Нам с вами о многом нужно переговорить. Но сперва давайте сыграем. Сегодня я вас непременно побью.
   — Сомневаюсь, мистер Уормолд. Я покуда еще не обязан выказывать вам сыновнее почтение.
   Уормолд раскрыл шашечницу. Потом он расставил на ней двадцать четыре маленькие бутылочки виски: двенадцать пшеничного против двенадцати шотландского.
Быстрый переход