– У вас была связь с женой вашего дедушки? – Глория ведь вышла за человека на шестьдесят лет ее старше. Вполне естественно, что она могла обратить свой взор на кого-то молодого и мужественного.

– Никакой связи не было.

У нее упало сердце.

– Она бросила вас ради деда… Ей нужны были деньги.

– Да. – Он быстро отстранился. – Я должен был понять. Она гонялась за мной… это могло бы меня насторожить.

– Почему? – Пейшенс не поняла. Женщины должны вешаться на Стюарта.

Он засмеялся:

– Астматик, неуклюжий парень, не забывайте, – и поспешно добавил: – Это было почти пятнадцать лет назад. Когда дело касалось свиданий, то я был довольно беспомощным. Глория же… скажем так – она повзрослела на несколько лет раньше. Когда она стала проявлять ко мне интерес, я счел себя счастливейшим парнем на свете. Мне не терпелось представить ее дедушке Теодору. Это было глупейшей ошибкой. Зачем ей безмозглый внук, когда можешь заполучить золотую жилу? – Горечь в его голосе досказала всю историю. И глаза тоже. Он хочет превратить предательство в шутку, но Пейшенс чувствовала, как ему больно. Глаза выдают все – это он сам сказал.

Он вернулся к кофейному столику.

– Хотя если говорить честно, то дедушка Теодор тоже хорош. – Схватив бокал с вином, он осушил его до дна. – Но я даже в чем-то ему благодарен: они с Глорией преподали мне ценный урок.

– Быть осмотрительным в том, кому доверять?

– Вот именно. Я дал себе слово, что никогда – ни за что! – снова не попадусь на обман. Вскоре после этого я приехал сюда, к Ане.

Теперь-то Пейшенс поняла, почему его подозрительность распространилась на нее. Как и она, Стюарт тоже построил вокруг себя невидимую стену.

Он поделился с ней своей тайной. Подумать только – он раскрыл ей то, что никому не было известно. Слезы набежали ей на глаза – он оказал ей доверие. Та малость, которая осталась от стен, защищавших ее сердце, рассыпалась и превратилась в пыль.

Здравый смысл говорил ей, что такая женщина, как она, и мужчина, такой, как он… В лучшем случае они могут быть вместе временно. Но… забыта необходимость сохранять дистанцию… и она провела пальцами по его скуле.

– Глория была дурой, – прошептала она, надеясь, что он прочтет в ее глазах то, что она не сказала.

– Вы уверены? – прошептал он в ответ. Он спросил не про Глорию, а про нее. Спрашивал, уверена ли она, что захочет перейти линию, к которой оба подошли.

Ответ должен быть «нет», но… их губы слились в поцелуе, и Пейшенс растворилась в его руках.

Вдалеке взрывы фейерверка грохотали над рекой Чарлз.

Стюарт придвинулся к ней еще ближе.

– Доброе утро, – пробормотал он сонным голосом. – Я тебя вижу. – И, заморгав, уставился на нее.

– Я тебя тоже вижу.

– Я хочу сказать, что могу тебя видеть. Я заснул, опять не вынув линзы.

– И это часто случается?

– Часто. – Он перекатился на бок. – Но на этот раз виновата ты.

– Я? – Пейшенс тоже повернулась на бок, чтобы видеть его лицо.

– Угу. Ты меня отвлекла.

– О! Я не услышала никаких жалоб ночью.

– И утром тоже не услышишь.

Они лежали, прижавшись друг к другу, рука Стюарта – вокруг ее талии.

– Слушать шутки о моих очках я не желаю.

– Мне нравятся твои очки.