|
Арминакт учит, что бесстрашный подобен быку, а преодолевший страх уподобляется богам. Что ж, этим утром они все богоподобны, но что будет через три дня, когда они достигнут Артейского ущелья? - С Богом! Раскаленный полдень растворяется в утренней прохладе. Вчера едва знакомый полководец снимает княжескую шапку и надевает шлем, рядом опирается на копье огромный чернец с сияющими глазами. Бородатые лица, остроконечные шишаки, чужая полноводная река, только птица на щите Арсения Юрьевича похожа на севастийскую Алкиону. Птица с человеческим лицом, но не золотая, а красная, как вечернее солнце. Как кровь, как плащи воинов Леонида. - Ну, - вздыхает всей грудью Орелик, - теперь скоро… Теперь совсем скоро… Глава 4 1 Стояли на холме у древнего каменного столба. Смотрели, как от разноцветного саптарского строя отъезжает одинокий всадник на вороной лошади, как его примеру один за другим следуют другие богатуры. Первые бойцы в своих туменах, они останавливают коней на полпути к роскским полкам. Ожидают. Древний, как сама война, обычай предварять сражение поединками. Бывает, день, а то и два, и три, стоят друг против друга рати, силясь понять, кому благоволят небеса. Бывает, что и расходятся с миром, но чаще опускают копья и вздымают мечи, неся в душе кто уверенность в благословении богов, кто горечь неудачи. А бывает и так, что безмолвствуют небожители. Молчат и лучшие из лучших, лежа на пока еще ничьей траве меж изготовившихся к смертельной схватке полков. Уходит первая кровь в землю, предвещая великое побоище, и неведомо, чьи стяги упадут, а чьи вознесутся… Строй нижевележан неторопливо раздался, пропуская конного витязя в богатых доспехах. - Демьян Жданкович, - назвал Орелик, но Георгию имя ничего не сказало. Севастиец не знал ни вележанина, ни выехавших следом резанича и югорца, ни их соперников-богатуров. Но как же хотелось замереть на ставшем ристалищем поле, гадая, что за противник тебе достался, вздохнуть всей грудью и, дав шпоры коню, помчаться вперед, опуская копье, целя в шлем или в стремя… В щит Георгий Афтан не бил никогда - это было слишком просто. - Пойдешь? - шепнул Никеша, растравив и без того горячую рану. Георгий покачал головой. Право выйти одному за всех с ходу не заслужить. Разве что назваться полным именем, тряхнуть Ярооким, призвать в свидетели Никешу, но Георгий Афтан, прячущийся среди росков? Стратиот, не признавший Итмонов, волен идти, куда пожелает, но брат убитого василевса должен отомстить или умереть. Не на чужой войне - в Анассеополе. - Конец ягодкам, - объявил глядящий за полем Орелик, - сейчас яблочко прикатится… Держись, Предслав! - Все в воле Господней… - начал было чернец и внезапно швырнул клобук оземь. - Не все в о рону когтить, и на него когти сыщутся! - Гляди-ка, двое! - Ямназай! Первый который… Что Олега Резанского убил… - Ну теперь держите Олеговича. Крепко держите! - А второй-то Ямназаю на кой? - Видать, забоялся богатур Предслава нашего, - усмехнулся одними губами Обольянинов, - подмогу прихватил. Ну да на его подмогу у нас перемога найдется. - Не смей! - коротко бросил князь, и все замолчали. Саптары приближались. Первый, исполинского роста, восседал на огромном, непохожем на степных лошадок коне, второй держался сзади след в след, разглядеть его против солнца не получалось. - Это судьба, княже, - громко сказал Обольянинов, - их двое и нас двое! - Судьба, да не твоя, - огрызнулся Предслав. |
