|
- Не бери в голову, Юрий Никифорович. Живи да радуйся! Хайре! - Нет, - уперся Георгий, оглядывая сотрапезников, - я понять хочу, почему никогда про прилепятцев не слышал. - А чего понимать? - удивился воевода, запуская зубы в желтую грушу. - Нечисть это, да хитрая. Дланью ее не подцепишь! Видно ее не всякому, а тому, кому Дед дозволил. Да еще добрым людям после межевой чарки, а ее поди угадай! - И то сказать, - подхватил свернутый нос, - знали б межу, никто под стол бы не падал, ковши носом не клевал… - Вот и не клюй! - назидательно произнес Василько Мстивоевич. - И не перебивай! Тут такое дело, Юрыш… Коли кто так иззавидовался да изненавиделся, что белый свет не в радость, то выходит из завистника под утро прилепятец. Зелен, вонюч, а харей родителю подобен. И потянется тот прилепятец за тобой, куда б ты ни шел. Так бы и съел, да зубом не вышел, только и может, что чуять - худо тебе или хорошо. И от твоего хорошо ему худо, а от его худа родителя корчи бьют. - Только и от погани этой прок есть, - подсказал Вавило Плещеевич, - харю, небось, не спрячешь, так что свезло тебе, Юрыш! Щербатый, глянь, в кого прилепятцы удались да сколько их? - Много! - упившийся провидец пытался поднять голову, но та упрямо стремилась вниз, пришлось подпереть кулаком. - Не сочту враз… А те, что вперед других выделываются… Первый - ну прямо Юрыш, только постарше и волос вылез. У второго… нос черт семерым нес, одному достался, и уши, что у нетопыря. Третий - стражник княжий вроде… Кудреватый, губы алые, что у девки, на лбу - шрам… Хорошо приложили! А четвертый… В год-дах… Ты, Вас-силько… его… еще… под зад коленом с Князь-города… п-по княжему повеленью… Голова Щербатого окончательно склонилась на грудь. Раздался храп. - Межевая чарка, она такая, - объявил Никеша, - спервоначалу бесей видно, а потом - все! Упал да уснул. Юрыш, ты того, осторожнее. Мало ли… - Оно так, Юрий Никифорович, - посерьезнел воевода. - Зависть хоть и вонюча, да не лужа, сама не высохнет. Поберегись. - Поберегусь, - пообещал Георгий, - теперь я этому… протоорту Менодату спину не покажу, а к остальным… и так бы не повернулся. А где твои прилепятцы, стратег? - Нету, - отмахнулся Василько, - кому у нас их родить? Нам жить вместе да помирать разом, какие уж тут прилепятцы! - И то! - возликовал Никеша. - А Василько наш Мстивоевич - добрый воевода. Лучшего не найти… - А коли объявится, - подхватил свернутый нос, - топтать не станет! - Не стану! - рявкнул Василько. - Эх, Юрыш, Юрыш… Не будь ты севастийцем, да еще княжичем, отдал бы тебе дружину. Как пить дать отдал… Не сейчас, вестимо, годочков через десять, а сам - на печь! - Ты да на печь? - возмутился кто-то незнакомый, но все равно друг до гроба. - Ни в жизнь не поверю! - А вот и на печь, - уперся Василько. - Олексич полез, чем я хуже? - Какой из тебя на печи сиделец? Во поле живешь, во поле и помирать… - Ну и помру! - легко передумал воевода. - Жаль, не на своем… Всем птениохи поганые хороши, бьешь да радуешься, а все не саптарва! Вот бы ты, Юрыш, хана саптарского порубил… - И порубаю! - вскочил на ноги Георгий. |
