|
- Где красные девы, коими так славен был град сей? - распинался залессец. - Разве так встречают ханского посла, тверенич? Сперва дружинников «мужиками» назвал, теперь боярина - «твереничем»… Обольянинов скрипнул зубами. - Устрашены грозным видом воинства ханского. - Анексим Всеславич заставил себя поклониться еще ниже. - Пусть непобедимый темник не гневается на неразумных… На сей раз Шурджэ соизволил ответить - сквозь зубы, глядя куда-то в пространство и так тихо, что Обольянинов, неплохо зная саптарский, не разобрал ни слова. - Непобедимый темник говорит, что не намерен пререкаться с рабом коназа тверенского, - роск-толмач намеренно исковеркал титул Арсения Юрьевича, произнеся его, как говорили ордынцы. - Дары примут его воины. А себя он требует препроводить туда, где оный коназ предстанет пред взором темника. Не дожидаясь ответа, Шурджэ послал коня вперед. Не приземистого степного лохмача - стройного, широкогрудого красавца, впору хоть Юрию-Победоносцу. Засмотревшись на вороное диво, Обольянинов едва избежал толчка конской грудью, и на темном узкоглазом лице проступила усмешка. 3 Ордынский полководец ехал по замершей от ужаса Тверени, и это было хорошо. Шурджэ презирал корчащихся у его ног данников. Он чувствовал их бессильную ненависть, и это тоже было хорошо. Сам город затаился, забился по гнусным и затхлым щелям - никогда им не понять величия бескрайней степи, где только и могут рождаться настоящие мужчины и воины. Он с радостью спалил бы эти крытые серым тесом жалкие избенки со всеми их обитателями, но ханская воля превыше желаний темника. Шурджэ умел водительствовать другими потому, что сам умел подчиняться. Закон Саннай-хана непререкаем. Воздавай должное поднятому на белом войлоке почета и не прекословь ему. Воину нет чести в унижении тех, кто ему не ровня: - если они выказывают дерзость, он просто их убивает - но вот унизить того, кто мнит себя равным великим воинам, детям Санная, - то его, темника, первейший долг и обязанность. Обольянинов и дружинники - пешими - сопровождали баскака, хотя тот, не сомневался боярин, озаботился изучить чертежи тверенского градового строения. Вымерла Тверень. Только заливаются злобным лаем дворовые псы. Им-то, бедолагам, не объяснишь, что перед этим врагом надо вилять хвостом и голоса не подавать… Встречать баскака князь Арсений Юрьевич вышел на красное крыльцо. На бархатной подушке он держал дивной работы мармесскую саблю, простую, без особых украшений, но способную рассечь подброшенный в воздух шелковый плат. Шурджэ не остановил коня, легким движением поводьев послав скакуна вверх по ступеням. Это было неслыханным оскорблением. Побледнел князь, сжались кулаки у старшей дружины; но за ордынцем стоял Юртай и его несчетные тумены. Арсений Юрьевич сделал вид, что восхищен выучкой вороного. Шурджэ чуть-чуть сощурился. Самую малость. Коназ росков боится тоже. И это хорошо. Глава 3 1 Княжий пир удался на славу. Арсений Юрьевич сам, отринув гордость, подносил надменно молчащему баскаку чаши с вином - Шурджэ твердо держался старой веры Санная, ничего не говорившей о запретах на хмельное. Темник пил и не пьянел, только глаза становились всё уже. Обольянинов, почти не прикасавшийся к кубку, лишь молча стискивал зубы - выражение баскачьего лица иначе как «паскудным» никто бы не назвал. Десять сотен степных воинов, казалось, заняли пол-Тверени. |
