|
А ты - Васили-и-и-иса. Кощей, бедняга, после того счастья аж зачах с горя. Заперся в комнате, да и страдает сонетами. В смысле с горя сонеты пишет. Шекспир Бессмертный, одним словом. Царевич же наш все про Василису твердит. Что люблю, мол, и других не надобно. А что ни разу не видел, так даже лучше. Любить проще. Ладно, дело хозяйское. Добыли мы ему потребное, только царевич (сейчас, правда, царь) и сам теперь не рад. Не хочет Василиса в горницах сидеть и кудель прясть, как положено примерной супруженнице и очага семейного хранительнице. Эту, как ее… Академию наук открыла и заседает в ней. Академия - штука хитрая, вроде библиотеки, только там еще и кормят хорошо. В общем, сидеть можно. Вот она и сидит. Ведь предупреждали же заранее, но все без толку. Дуракам закон не писан. А тут еще новость неприятная поползла, будто царя нашего, Никодима Никифоровича, казначей-прощелыга убедил болото, лягушками славящееся, осушить и палаты новые построить. Чтобы, дескать, представителям союзных держав продавать. Дабы хорошо они себя здесь чувствовали. Вроде хозяев. Тьфу, пакость. Что ни новость - то пакость. Э-эх, тоска-тоска, огорчение. Сметанкой, что ли, ее, горемычную, задобрить? Не, поздно. Вон, в окно вижу, еще один претендент на звание самого талантливого из всех дураков бредет. Сейчас потребует либо жар-птицу помочь добыть, либо яблочко с тарелочкой, либо Василису какую. - Мур, - говорю хозяйке, - смотри, гость у нас. - И на стол прыг, чтоб, значит, внимание привлечь. Крак! А там Яга, как назло, всяких горшочков-мисочек понаставила с водой речной, с водой ключевой, с водой болотной… Вот я нечаянно и смахнул одну. - Ах ты, поганец этакий! - взъярилась Яга. - Я ж ведь нашей Леське жениха приваживала. Умного-красивого. Еноземца богатого. - И как со стола меня на пол спихнет. - А теперь точно дурак притащится. Или, что хуже, опять Леська в девках останется. - И за помелом тянется. Помело-то - ой, колючее. Ой, колючее. - Только и знаешь, что сметану жрать. А пользы с тебя никакой. Видать, только у хозяйки колдовство получаться начало, как я вмешался. Но я же ведь нечаянно, не по злобе характера, а токмо из желания помочь… Леська - это сестричка хозяйкина младшенькая. Ведьма болотная. В болоте живет, с лягухами хороводы водит. Красавицей, конечно, не назовешь - от болотной воды хорошего цвета лица не дождешься, - но добрая. Чем вкусным полезного кота приветить - всегда готова. Не то что некоторые. Работаешь тут на них, лап не покладая, а они тебя съеденной сметаной попрекают. И в благодарность за долгие годы службы - по спине колючим. - А ну пошел отседова, окаянный котище! - Дверь нараспашку и помелом меня на крыльцо. И дальше бы гнала, но тут, на мое счастье, углядела Яга гостя нашего, которым царевич местный, Иван свет Никодимыч, оказался, разулыбалась вся, на время и про меня забыла. Никодим Никифорович, царь А в царском тереме, в светлой горнице, ранним утречком батюшка-царь на троне сидел. Ручкой подбородок подпер, корону на подлокотник повесил, чтобы думать не мешала, да и давай скорбеть о бедах родного отечества. «Эх, тяжела ты, шапка царская, узорчатая, мехом подбитая. В смысле не по Сеньке пришлась. Стараешься-стараешься, во всем себе отказываешь, сладок кус не доедаешь да с утрецом спать укладываешься. А в стране все равно не пойми что творится. Хотя, ежели давнишние времена вспомнить, порядка у нас отродясь не водилось. Непонятно вообще, как жили-то. Но хорошо ведь жили». Царь мечтательно прищурился и почесал объемистую лысину. |
