|
Теперь дело за малым - добраться до Арсения и заставить поверить. Перебежчику. Дружиннику Болотича. Чужаку. - Прав ты, Борис Олексич, - под внимательным взглядом Терпилы признал Георгий, - не стану тревожить Гаврилу Богумиловича. Другим князю послужу. И другому. Если б не гаденыш-толмач, сколько можно было бы сказать, хотя без прощания легче. Кто-то уходит, кто-то остается, кто-то выживает, кто-то летит в никуда. Сказанные напоследок слова ничего не изменят, только рвутся они, эти слова, наружу. Попробуй, сдержи! - Жаль, Георгий, не наш ты боле, - сипло выдавил из себя воевода, и севастиец равнодушно кивнул. Его забирают из дружины, его отделяют от росков, что ж, тем лучше! За убийство одного саптарина в Орде казнят десятерых соплеменников убийцы, но где Култаю взять десятерых севастийцев? Разве что в Юртае в посольстве Итмонов. И потом, убийцу еще нужно поймать или хотя бы подбить. Разменивать свою жизнь меньше чем на дюжину ордынских Георгий Афтан не собирался, но настоящей и единственной ценой был успех. Назло всем итмонам и болотичам, назло прошлой слабости и меньшему из зол. Ты послушал евнуха и удрал во имя мира в Севастии? В землях росков ты безродный чужак, значит, можешь драться. Можешь даже умереть, этого не заметит никто, кроме тебя. Твоя смерть никого не погубит, твоя жизнь принадлежит тебе и только тебе. Наверное, это и есть свобода. 4 Терпило не спеша, умело разобрал поводья и сел в седло. Блеснула вожделенная саптарская медяшка, и Георгий сощурился, еще раз оценивая добычу. Сомнений в том, что толмач струсит, почти не было. Хозяин Терпилы слишком напоминал Фоку, а тот верил в преданность лишь из трусости или по глупости. Храбрых умников Итмон близко к себе не подпускал. Терпило был умен, значит… Георгий, не глядя на стоящего на дороге Никешу, послал коня меж шатров, объезжая насупленного дебрянича. Рука сама потянулась к переметной суме - достать Яроокого, отдать побратиму, чтоб древний стяг увидел еще один невозможный бой. Увы, сзади тенью тащился Терпило - то ли опасался чего, то ли не доверял, но кому, роскам или севастийцу? Пожалуй, все-таки роскам. - С кем я буду биться? - деловито осведомился Георгий, отворачиваясь от дебрянича. Пусть любимец Болотича знает, что севастийскому наемнику все равно. Пусть Никеша думает, что побратим в обиде за подбитый глаз, хотя глаз-то как раз и прошел - старикова трава помогла. - Против тверенского воина выйдет лучший саптарский богатур, - с готовностью пустился в объяснения толмач, - но с Арсением пришел невоградский охочий люд… Значит, невоградцы. С их дощатыми доспехами [7] и медвежьей силой. Прежний Георгий соблазнился бы противником, способным на равных спорить с лучшим авзонянином, но прежнего Георгия прикончили два года назад в Леонидовой галерее, а нынешний думал о другом. О том, как запрячь хитрость Болотича в тверенскую повозку и не перевернуться. - Удачи тебе, Юрыш! - пожелал откуда-то вынырнувший Щербатый, на всякий случай прихватив Никешу за локоть. Георгий равнодушно махнул рукой и вдруг понял: Щербатый уже знает. Пожар разгорается и будет полыхать, пока его не затопчут саптарские кони и не зальет кровь. Где-то на пределе слуха завыл волк… Волчица. Старик не уйдет, пока все не кончится так или иначе. - Ну, Господь помоги. - Терпило набожно коснулся Длани, и лошади тронулись с места, оставляя за спиной еще одну жизнь. Чужую, странную, но отказываться от нее Георгий Афтан не собирался. Жить можно везде, если не забывать, кто ты, и не путать вчера с завтра, а сегодня - с всегда. - Говорят, в драку ты ввязался? - полез в душу Терпило. |
