Ноги шире плеч. Руки на крышу «жигуля». Поза задержанного. Сотрудники уголовного розыска быстро досмотрели Сапковского, убедились, что оружия нет. Усадили на заднее сиденье, водитель обернулся и с интересом разглядел своего пассажира.

— Во произвол, — хорохорясь, воскликнул Сапковский. — Обнаглели вконец!

Оперативники с двух сторон стиснули его телами, от чего Плут болезненно поморщился. Как же он ненавидел сейчас этих людей! Их близость вызывала у него дурноту.

— Давай в управление, — велел седой шоферу.

— Вообще, что происходит, на хрен?! — взорвался Сапковский.

— Гринев заждался. Он тебе объяснит, — заверил седой.

ШАНС НА ПОБЕГ

Двигаться по колдобистой дороге этого проклятого поселка было трудновато. Сказывалось недавнее ранение — пуля вошла в бок и тут же вышла, вырвав кусок мяса. Рана была не слишком опасной, но он потерял много крови. Пара сантиметров вправо — печень. Так что мог бы остаться там вместе с Корейцем… Кореец, вот зараза шустрый! Кто ждал от него такой прыти?

После перестрелки на «хавире» Пробитый отлежался в своем убежище, зализывая раны. И до сих пор так и не знал, жив ли Кореец или нет. А Шамиль часть гонорара зажилил до тех времен, пока не получит подтверждения, что Александр ан успешно завален согласно договору.

Последний разговор с Шамилем был жесткий.

— Смотри, Шамиль Идрисович, с огнем играешь, — произнес Пробитый.

— Это ты мне? — удивился Шамиль. По сотовым телефонам можно говорить что угодно. Пока это наиболее безопасный способ переговоров. Тем более когда их штук пять, как у Шамиля.

— Тебе… Только не сопи в трубку, не испугаюсь, — засмеялся хрипло Пробитый, и этот его неживой смех звучал жутковато. — Я волк вольный. Загрыз лося — и опять в логово.

— Не буди лихо, — произнес, с трудом сдерживая ярость, Шамиль.

— Кореец мертв.

— Я этого не знаю.

— Зато я знаю… И еще… учти, Шамиль Идрисович. Я во вкус вошел. Если что, и броневик не поможет.

Пробитый для себя окончательно постановил, что Шамиль умрет, если вздумает играть с ним. Действительно вошедший во вкус профессиональный убийца ощущал себя всемогущим. Пусть с Корейцем получилось все не совсем удачно, но это ничего не меняло. Он знал, что отныне никто не сможет встать на его пути или кинуть его, тем самым не подписав себе приговор.

Но еще Пробитый отлично понимал, что время испытывать судьбу прошло. Пора бежать из родной области. А для этого нужны были припасенные документы и кое-какие важные бумаги, с которыми он сможет скрыться в Польше, а потом вернуться в какое-нибудь государство СНГ, где легче всего схорониться и от братков, и от правосудия. В Латинскую Америку бежать пока рано. Можно еще хорошо покрутиться и на этом континенте…

Раньше ему казалась, что это хорошая идея — спрятать неприкосновенный запас на случай бегства у Ольги. Что он и сделал. И забыл о заначке на полтора года.

К Ольге он не заглядывал давно, уверенный, что вещи лежат под ее присмотром и что она его никогда не предаст и не обманет. Он умел и любил делать из женщин рабынь, которые ненавидели и обожали его, как и положено рабыням. Он умел вселять в них страх, а страх — — гарантия куда лучшая, чем дружба, любовь и прочая муть. Он надеялся на нее.