— А Рыжий что? — спросил я.

— А Рыжего я уже достал, — хмыкнул Резвый. — Он мне всё простить не может Искру. Говорит, что я должен ему её уступить, раз она мне не нравится.

— А ты почему не уступаешь? — спросил я. — Она же тебе не нравится.

— Послушай, — Резвый говорил так, как будто хотел призвать к моей совести, — давай этот вопрос мы с тобой решим позже, когда вернёмся. Ладно?

— Ладно, — сказал я, — без проблем.

Первая часть пути, примерно сорок километров, обошлась без каких-либо осложнений. Дорога тут всё еще часто была ровной, без каких-либо серьёзных завалов и тому подобного. Но зато уже чувствовался холод горной зимы. Я надел на себя специальный тёплый бушлат и прогревал себя изнутри уже в постоянном режиме. То же самое в основном делал и Резвый, поэтому мне было в общем-то тепло, а вот другие наши спутники мёрзли.

Впереди нас ждали родовые земли. В какой-то момент я нагнал отца, и мы двинулись рядом, благо, ширина тропы пока ещё позволяла это делать.

— Отец, — сказал я, — у меня есть вопрос, ответ на который я никак не могу принять сам. Мне хотелось бы поговорить с тобой.

— Да конечно, — ответил он. — Спрашивай.

— Я хотел бы узнать, как так вышло, — начал я. — Если это имперский тракт, вот эта широкая тропа, по которой мы движемся, то в теории это же получается уже не территория Российской Империи. Как нам выдают землю за пределами страны-то?

Отец хохотнул.

— Ты тоже дошёл до этого? Ну, видишь ли, давай начнём вот с чего. Земля эта исконно наша, тохарская, и находилась она соответственно на территории Тохарской империи. Если по этому тракту идти довольно-таки далеко, мы как раз попадём в Таримскую впадину. Но дело-то в том, что как таковой Тохарской империи уже не существует четыреста лет. И вот тут Екатерина Алексеевна поступает довольно-таки хитро.

Он огляделся при словах об императрице, словно переживал, что нас могут подслушать, но мотнул головой и продолжил:

— Учитывая того, что наследников у Тохарской империи нет уже четыре сотни лет, некому предъявить права ни на землю бывшей империи, ни на престол. Поэтому наша императрица основывает из тохаров новые дворянские рода и дарит нам нашу же землю. И тут, видишь, как оно выходит? Получается, что с одной стороны тохары даже рады: они получают собственную землю, в которой они сильнее, чем в землях Российской Империи. Но загвоздка вся в том, что подчиняться они уже будут не Тохарской, ведь её не существует, а Российской Империи.

Некоторое время он сидел на своём коне молча, глядя в даль, где скрывался извилистый тракт. Но затем всё-таки закончил свою мысль.

— И вот таким незамысловатым образом те, кто сможет продержаться на своих исконных землях, станут дворянами в Российской Империи. А государство получит дополнительную военную силу и ещё прирастёт новыми землями. Вот такая хитрая барышня — наша императрица. И тут я соглашусь: мозгов ей не занимать.

— Да уж, — сказал я, — как-то это всё не очень с моей точки зрения.

— Ну а что? — ответил на это отец. — Посмотри, мы же радостно идём на свои же земли, возвращаемся, пусть на окраину, но собственной империи. И понятно, что мы будем защищать их до потери пульса, эти земли. Но тут, — он посмотрел на меня, — всё-таки надо отдать должное нашей императрице. Дело в том, что мы снабжены ресурсами. Нас готовы поддержать и военной силой, и артефактами, и практически всем, чем угодно. Потому что Империи выгодно, чтобы форт-посты начинали постепенно отодвигать границу и расширять Империю. Поэтому и ситуация примерно такая.

— Почему мы не могли прийти на эту землю раньше сами, без благоволения императрицы? — спросил я.

Нет, я понимал, мы состояли на военной службе, но всё-таки какая-то часть меня отказывалась принимать всё сказанное.