В какой-то части я был с ним согласен: атмосфера действительно была жуткая. Но самое странное, что меня беспокоило, — совершенно не было ясно, чем она вообще вызвана. Никакой объективной причины, почему мы себя так чувствовали, просто не было. И вот это для меня было самой большой странностью.

Тем временем к Гордею отправился лекарь. Я видел по его движениям, что он бы не желал туда идти. И лучше всего, если бы Гордея принесли к нему. А ещё лучше, чтобы мы оказались всем отрядом где-то совсем в другом месте. Но у нас, к сожалению, не было выбора. За входом бушевала буря, которая грозила утащить все наши жизни вместе с собой.

Если бы нам на пути попалось ещё хотя бы одно такое препятствие, которое подвело бы нас и чуть не утянуло в пропасть, то в условиях этого бурана мы вряд ли что-то смогли бы ему противопоставить. Скорее всего, нас бы уже утащило в бездну.

— Давайте хоть огонь разведём, — предложил Кемизов. — Может, не так жутко будет.

— Пойдёмте, — сказал я. — Там есть место, где все мы сможем расположиться и хотя бы немного передохнуть и согреться.

— Ты как хочешь, — проговорил Артур, — но мне эта идея не нравится.

Впрочем, он махнул своим людям и сделал знак, чтобы они следовали за ним. Несколько десятков метров до места, где лежал Гордей, дались всем очень нелегко, и это учитывая, что все тут были боевыми магами, привычными к разным превратностям судьбы, а не кисейными барышнями.

Мы с отцом развели небольшой костёр, используя запас дров, которые взяли с прошлой стоянки. И весь народ потянулся к костру, как будто тот стал неким центром нашего маленького мира, словно он обещал безопасность среди общей угрозы. Второй малый костёр развели уже без нашего участия для тех, кто дежурил у входа, чтобы они могли подходить и греться.

— Такое чувство, — проговорил отец, оглядываясь, — что нам нужно ставить дозорных не только снаружи, но и внутри, в глубине пещеры.

— Возможно, и стоило бы это сделать. Вот только я полагаю, никто туда не пойдёт добровольно, даже если мы прикажем, — отозвался Кемизов. — Так что, если хочешь устроить дозор внутри пещеры, придётся тебе идти туда самому.

— Это я уже понял, — хмыкнул отец и повернулся ко мне. — Ты что скажешь? Какие у нас есть варианты?

— Я бы очень хотел ответить, что нам сейчас нужно сняться и уйти в безопасное место, — ответил я. — Только, кажется, вариантов у нас попросту нет. Переждём буран и пойдём дальше. Поскольку никаких других возможностей для нас я просто не вижу.

Кемизов нехотя кивнул. Его примеру последовал и отец. Так мы и решили остаться на какое-то время в этой очень нехорошей пещере, которая буквально отталкивала.

Затем к нам подошёл лекарь.

— Раны у Гордея не очень серьёзные, — сказал он. — Но всё же парень находится в отключке. Всё, что было необходимо, я сделал. Если не придёт в себя до отхода, его надо будет везти как тяжелораненого.

— Принято, — сказал Кемизов. — Один неходячий — не страшно. Не переломимся.

Следующие часы прошли в тревожном ожидании неизвестно чего. Нет, понятно, что все ждали окончания снежной бури, но при этом в воздухе буквально висело ожидание чего-то ещё. Чего-то страшного и неминуемого. Я думаю, что каждый себе клялся, что не сможет уснуть в этом месте. И я был согласен: не самое лучшее место для ночёвки. Более того, вряд ли можно было выбрать худшее, но делать было особо нечего.

Кемизов, посидев у огня минут тридцать, не выдержал и принялся осматривать пещеру несмотря на то, что она вызывала у него лишь полное отторжение. Затем он подошёл к нам и сел между мной и отцом.

— Повторяться не буду, — сказал он.