– Приведи его сюда, – распорядилась Лениза, и Джермилла, неодобрительно фыркнув, пошла выполнять приказание. Ювел бросилась следом за ней. Вскоре собака возвратилась, прыгая и увиваясь вокруг Конна, который вошел весь мокрый и забрызганный грязью. На волосах Конна кое‑где повисли сосульки.

Лениза глянула на него и по‑детски рассмеялась, сказав при этом:

– Вот это да! Наверное, впервые за всю историю Врат Сторна у нас под крышей сразу два герцога Хамерфела. Надеюсь, сами вы можете различать друг друга, а то для окружающих это, кажется, непосильная задача. Интересно, кого из вас я повстречала в корчме в Лоуэрхаммере и лишилась тарелки овсяной каши с медом?

– Меня, – произнес Аластер, слегка раздосадованный тем, что она об этом спрашивала. – Ты должна была узнать меня по собаке.

– Неужели? Посмотри, как бедная девочка встречает твоего брата – словно вернулся настоящий хозяин, – сказала Лениза и, когда Аластер нахмурился еще больше, добавила: – Поэтому нельзя меня винить, что я могу ошибиться, если даже собственная собака, которая знает вас гораздо лучше, чем я, не различает вас.

В словах ее было столько искренности, что Аластер почувствовал себя виноватым за сиюминутное раздражение и почти непроизвольно перенес злость на Ювел, которая вела себя так, словно собиралась предать его.

– Лежать, Ювел. Веди себя прилично! – прикрикнул он на собаку.

– Не надо срывать злость на собаке, – грубо произнес Конн. – Ей не за что стыдиться, а вот из всех мест, где я ожидал встретить тебя, брат, это было последним. Сидеть в уюте и тепле под крышей Сторна в тот самый момент, когда он выгоняет наших людей из их домов под дождь!

Аластер, и так смотревший угрюмо, произнес:

– Я думал, ты в Тендаре и заботишься о нашей матери. Ты что, оставил ее там одну, без защиты?

– У нашей матери есть много людей, которые с радостью будут ее защищать, – ответил Конн, – но она сейчас здесь, в надежном месте, а вместе с ней Флория и Гейвин. Неужели ты думаешь, что мы могли оставаться в Тендаре и ничего не предпринимать, когда узнали, что ты ранен и находишься в руках Сторна?

– Да, я так и думал, – заметил Аластер. – В конце концов мне здесь ничто не угрожает. Лорд Сторн принял меня с исключительной добротой и сердечностью.

– Вижу, – сухо сказал Конн, мельком глянув на Ленизу. – А что, внучка тоже входит в ритуал гостеприимства?

Аластер сидел мрачный как туча. В его мыслях Конн прочитал, что тот больше обиделся за Ленизу, чем за себя. Тем не менее Аластер сухо ответил, что вопрос так не стоял, дамисела – хозяйка дома и по доброте своей помогает ему залечивать раны.

– Не знаю, как принято обращаться с женщинами здесь, в горах, – назидательно добавил он, – но в Тендаре никто не позволил бы себе так говорить о дочери или внучатой племяннице даже своего заклятого врага.

– И тем не менее я застаю тебя здесь наедине с ней в этот поздний час. Неужели ты настолько сильно ранен, братец, что за тобой по ночам должна ухаживать женщина?

– В Тендаре не обязательно находиться при смерти, чтобы тебе доверили находиться в присутствии дамиселы, – ответил Аластер, а Конн прочитал то, что тот не высказал вслух:

«Мой брат как был деревенским олухом, так им и останется. У него понятий о такте и галантности не больше, чем у собаки».

Тогда Конн произнес:

– И все равно я должен поговорить с тобой, брат, удобно ли нам будет делать это в присутствии дамиселы?

– У меня нет ничего, чего нельзя было бы сказать при ней или в присутствии самих богов, поскольку, кроме правды, я ничего говорить не собираюсь, – заявил Аластер.