Валентин Хастур сразу как‑то погрустнел. Он заметил:

– Я не знаю, может ли король что‑то здесь сделать и, самое главное, захочет ли, мой мальчик. Это привилегия дворянина – поступать на своих землях так, как ему вздумается.

– Тогда куда деться людям? Им‑то что делать – умереть от голода? Неужели их жизнь стоит меньше, чем жизнь овцы?

– О, я полностью с тобой согласен, – сказал лорд Валентин. – В землях Хастуров я твердо не позволяю ничего подобного. Тем не менее Айдан скорее всего не станет вмешиваться. Фактически по закону он не имеет права вмешиваться в дела дворян, иначе на троне ему не усидеть.

Это дало Конну пищу к размышлениям, и он надолго замолчал. Подъехав к дому, где жила Эрминия, они прошли в ворота, и тут Конн удивленно произнес:

– Я знаю это место, но всегда думал, что вижу его лишь во сне.

Когда они вошли во внутренний дворик, им навстречу с грозным видом выбежала старая собака и, задрав голову, пару раз отрывисто гавкнула, как бы спрашивая, кто пришел.

– Я ее знаю уже много лет, – грустно произнес Валентин, – и все равно до сих пор я для нее чужой. Ко мне, Ювел. Хорошая девочка, хорошая. Все в порядке, глупое ты животное…

Собака обнюхала колени Конна и вдруг, как бешеная, завиляла хвостом и запрыгала вокруг него. Эрминия, вышедшая из двери на противоположном конце дворика, крикнула ей:

– Ювел, веди себя прилично, старая девочка! Что…

Тут она подняла глаза и глянула на Конна, затем вся как‑то обмякла и буквально осела на садовую скамейку.

Валентин бросился к ней, чтобы поддержать ее, через какое‑то мгновение она открыла глаза.

– Я видела… неужели я видела…

– Ты не спишь, – твердо произнес Валентин. – Для меня это тоже был настоящий шок и до сих пор не могу себе представить, как такое произошло, но это – твой второй сын, и он жив. Конн, мальчик мой, подойди сюда и дай удостовериться матери в реальности своего существования.

Конн приблизился и встал на колени возле лавки, а Эрминия вцепилась в его руки так, что ему даже стало немного больно.

– Как, ну как такое случилось? – в смятении спрашивала она, и слезы текли по ее щекам. – Я всю ту ночь искала вас с Маркосом в лесу.

– А он искал тебя, – сказал Конн. – И я вырос, слушая всю жизнь его рассказ об этих поисках. Даже сейчас мне непонятно, как такое могло произойти.

– Самое главное, что ты действительно жив, – произнесла Эрминия и встала, чтобы поцеловать его. – Сюда, Ювел, ты ведь тоже его узнала? Даже если б я не смогла в это поверить, Ювел убедила бы меня. Я всегда оставляла вас обоих с ней без всякой охраны, она была с вами не хуже няньки.

– Кажется, я это помню, – сказал Конн, прижимая к себе старую собаку и позволив ей уткнуться носом в полы его плаща. Из угла раздалось звонкое отрывистое тявканье, к ним навстречу выбежал резвый, пушистый щенок и тут же стал хватать Конна маленькими острыми зубками. Конн рассмеялся и играючи поднял его и перенес в сторону.

– Не надо ужинать моими пальцами, малыш! Давай подружимся, – уговаривал его он, а Эрминия резко скомандовала:

– Лежать, Медяшка!

Ювел глухо зарычала, пытаясь отогнать щенка, а Конн продолжал со смехом ему говорить:

– Значит, я тебе не нравлюсь? Не то что старушке Ювел, а, Медяшка? Хорошее имя для хорошей маленькой собаки.

Они все сидели на полу, посреди прыгающих от радости, игривых собак, и в это время из дверей раздался голос, показавшийся Конну таким же знакомым, как его мечта:

– Я услыхала лай и тотчас пошла сюда. Все в порядке, родственница?

Флория подошла и взяла на руки щенка, который оказался девочкой, мягко ее пожурив, а Конн так и остался сидеть на полу, вытаращив глаза на девушку, в реальное существование которой он никогда не верил.