– Значит, Сторн знает, что ты жив?

– Да, и вражда ожила снова, хотя мне тяжело об этом говорить, мама. Многие годы он был уверен, что весь наш клан вымер.

– А я думала и надеялась, что Сторн всех нас считает мертвыми, и хоть я и поклялась помочь твоему брату вновь обрести наши законные земли, надеялась, что вражда затихнет сама собой.

– Она бы закончилась, мама, если б я сидел в укрытии и позволял совершать надругательства над нашими людьми, – сказал Конн, – но не далее как сорок дней назад я дал ему понять, что, если он продолжит грабить наших крестьян и жечь их дома, ему придется иметь дело с Хамерфелом.

Тут он рассказал о рейде против сторновского отряда поджигателей.

– Я не могу винить тебя за это, мой сын, – тепло сказала Эрминия и наклонилась, чтобы обнять его. В этот момент в сад вошел Аластер. Увидев мать, сидящую на дорожке с собаками, и Конна в ее объятиях, он тут же понял, что произошло.

Сказать по справедливости, первая его эмоция была очень теплой. Он свистнул собакам, и они подбежали к нему, бросив сидящих на полу. Эрминия тут же вскочила со словами:

– О Аластер, произошло чудо!

– Я уже встретил лорда Валентина во внутреннем дворе, – ответил он и улыбнулся Конну открытой, очаровательной улыбкой. – Значит, ты – мой брат. Добро пожаловать, младший братишка… ты ведь знаешь, что я старший?

– Да, – ответил Конн, находя несколько странным, что Аластер начал подчеркивать это, едва они познакомились, – минут на двадцать или около того.

– Двадцать минут или двадцать лет, нет разницы, – произнес Аластер и обнял его. – Что ты делаешь в городе?

– То же самое, что, надеюсь, делал бы ты на моем месте, – произнес Конн. – Я пришел просить помощи короля Хастура для восстановления наших земель и защиты наших людей.

– Тогда я опять опередил тебя, – бросил Аластер, – ибо я уже говорил об этом с королем Айданом, и он обещал мне помочь.

Он улыбнулся Конну, и оба брата‑близнеца пристально посмотрели друг на друга.

– Так это был ты! – воскликнул Конн. – А мне казалось, что это я просил его о помощи.

Ал истер пожал плечами, не понимая, что Конн мог видеть посредством ларана.

– Я рад, что мама теперь знает о тебе, – сказал он. – И леди Флория, моя невеста, а вскоре – твоя сводная сестра.

«И опять, – подумал Конн, – он тычет мне в нос своим первородством и тем, что во всем меня опередил. Зачем? Хорошо, он – настоящий герцог Хамерфел, но пока я считал его мертвым, у меня были все права считать герцогом себя. Теперь я знаю, что он жив, и теперь я, естественно, должен изо всех сил ему помогать».

Он поклонился и произнес:

– Мой брат и мой господин.

Аластер крепко обнял его и сказал:

– Не надо меж нами этих формальностей, брат, для этого будет достаточно времени, когда я воцарюсь в Хамерфеле и ты будешь рядом со мной. – Затем он улыбнулся и покачал головой. – Скажи, где ты откопал этот клоунский наряд? Мы должны найти тебе что‑нибудь подобающее твоему положению, и немедленно. Сегодня же пошлю за портным.

Конна это сильно задело. Неужели у его брата вообще нет такта? Зардевшись, он произнес:

– Это новое платье и вполне добротное. Не носить его было бы расточительством.

– Не нужно расточительства, отдай его дворецкому, и оно вполне будет соответствовать ему по чину, – сказала Эрминия, поддерживая тем самым Аластера.

– В Хеллерах оно прекрасно послужило бы мне, – сказал Конн, защищаясь, но сохраняя достоинство.