Она уткнулась лицом ему в плечо.

– Даже не верится, что мне это известно. Провела с тобой рядом слишком много времени.

– В процессе просветилась. Ну... где можно увидеться с твоей докторшей Клейтон?

– У нее в кабинете.

– Когда?

– Сегодня днем, в четыре.

– Откуда тебе известно, что она будет на месте?

Джиа улыбнулась своей бесподобной улыбкой:

– Оттуда, что на это время у нее с тобой назначена встреча.

– Ты прямо сразу была так уверена? – рассмеялся Джек.

– Конечно. Сама приду с Вики, представлю тебя.

– Думаешь, это разумно? – нахмурился он.

– Представить тебя?

– Нет. Водить туда Вики.

– Шутишь? Она обожает возиться с детьми.

– Угу... Только ведь у них... СПИД.

– Нет, у них ВИЧ‑инфекция. Это большая разница. Подержав на руках больного ребенка, ВИЧ‑инфекцию не подхватишь. Сколько раз я тебе объясняла?

– Много. Однако я все‑таки...

– Увидишь – поймешь. В четыре увидишь, идет?

– Идет.

Несмотря на очередной поцелуй, Джека пробирала холодная дрожь. Список пугавших его вещей был коротким, но ВИЧ‑инфекция значилась в нем под первым номером.

4

Джек прогулочным шагом брел по Амстердам‑авеню.

Слегка стершаяся в конце восьмидесятых – начале девяностых годов сословность опять расцвела пышным цветом в Верхнем Вестсайде. Заново перестроенные особняки, новые кондоминиумы, разумеется, новые забегаловки. Через несколько часов на улицах и в куче новых ресторанов, тратторий, бистро столпятся яппи[4] и всякая шушера, отмечая пятничный вечер, открывающий передышку на выходные от продаж и покупок.

В личном плане он ничего против них не имеет. Бывают, конечно, пустоголовые, когда дело касается единоличного первенства в подозрительной области потребления, в бесконечной пыхтящей погоне за меняющимися тенденциями. Да еще в целом они обладают способностью обесцвечивать места своего обитания. Впрочем, безобидные. По крайней мере, в большинстве своем.

Посмотрел на часы. Скоро три. Эйб как раз готов немножечко закусить после обеда. Джек заглянул в семейную бакалею «Никс Нук» – вымирающая в здешних местах порода, – прихватил угощение.

Следующая остановка – «Ишер», магазин спорттоваров. Железная решетка поднята, обнажив помутневшие окна. За ними богатый набор картонных рекламных плакатов, пыльных футбольных мячей, теннисных мячиков и ракеток, баскетбольных колец, спинодержателелей, роликовых коньков, прочей досуговой всякой всячины, выставленной в просторных солнечных витринах.

Внутри порядка не больше. К потолку подвешены велосипеды, тут скамейки для взвешивания, там аппаратура для подводного плавания, узенькие проходы виляют между перегруженными стеллажами.

Когда Джек вошел, Эйб Гроссман заканчивал разбираться с клиентом, вернее, клиент заканчивал с ним разбираться.

Эйб – лет далеко за пятьдесят, вес близко к одной восьмой тонны (не так плохо, будь он ростом повыше пяти футов восьми дюймов) – в обычной униформе: черных штанах и белой рубашке с короткими рукавами. Всегда жизнерадостная круглая физиономия, казавшаяся еще круглее из‑за непоправимо отступавших к макушке седых волос, хмурилась.

– Крючки? – недоверчиво переспрашивал он. – Для чего вам крючки? Только вообразите, как больно поймавшейся рыбе. Да еще с шипами. Ой! Их же придется вытаскивать. Повреждая чувствительные губные ткани. Воткните как‑нибудь себе в язык рыболовный крючок, увидите, как вам это понравится.

Клиент, тридцати с чем‑то лет, с песочными волосами, в линялых джинсах, изумленно глядел на Эйба.