– Около миллиона. – Скорее около трех миллионов, да что значит пара миллионов между друзьями?

– Правильно. О том, что это опасно и глупо, опасно и жестоко, о том, что если ты останешься жив, то загремишь в тюрьму до конца своей жизни. Мое мнение ничуточки не изменилось. Поэтому можешь представить, как это дело на меня подействовало, если я прошу тебя его уладить.

– Ладно, – сдался он. – Больше не скажу ни слова.

– Сейчас, может быть, нет, а потом обязательно скажешь.

Джек поднял два расставленных пальца:

– Не скажу. Честное скаутское.

– По‑моему, надо три пальца.

– Сколько бы ни было. Никогда не скажу. – Он потянулся к ее руке. – Иди сюда.

Она подала свою руку, он ее притянул, усадил к себе на колени. Поцеловал, легкую, словно перышко, успев разгорячиться даже от краткого поцелуя.

– Так‑то лучше. Ну... займемся практическими деталями. Кто меня нанимает?

– Я разговаривала с доктором Клейтон... исполняющей обязанности директора.

У него все сжалось внутри.

– Сказала, что знакома со мной?

Он ее предупреждал. Никогда никому не рассказывай, что меня знаешь. Даже лучшим друзьям. За годы у него накопилось слишком много врагов. Если кому‑нибудь из них вздумается его прищучить с помощью Джиа... Вики...

Джек содрогнулся.

– Нет, – ответила Джиа. – Сказала, что слышала об одном человеке, который, возможно, сумеет игрушки вернуть. Никаких имен. Просто пообещала связаться и выяснить, сможет ли он.

– Пожалуй, ничего.

Все равно, если взяться за дело, потянется ниточка – по крайней мере, в памяти доктора Клейтон – между Джиа и неким Джеком, который чего‑то «налаживает». Может быть, и не страшно, но это ему не по вкусу.

– Ну? – подтолкнула его Джиа.

– Что?

– Сможешь?

– Не знаю.

– То есть как не знаешь?

– Видишь ли, возникает проблема. Я хочу сказать, Центр меня нанять не может, я на официальные организации не работаю.

У него не имеется даже номера социального страхования[3].

– Пусть это тебя не волнует. Я сама расплачусь.

– Да брось. Неужели я возьму с тебя деньги?

– Нет, Джек. Правда. Это моя идея. Мне это нужно. Сколько ты обычно берешь?

– Забудь.

– Нет, серьезно. Скажи.

– Тебе не понравится.

– Ну, пожалуйста!

Пришлось сказать.

Джиа вытаращила глаза:

– Твои услуги так дорого стоят?

– Ну, ты сама говоришь, это опасно и глупо, опасно и жестоко, а если я останусь в живых, то загремлю в тюрьму до конца своей жизни. Поэтому они стоят действительно дорого. – Снова поцеловал ее. – Могу заверить – ни пенни не будет потрачено даром.

– Верю. Ладно. Договорились.

– Нет, не договорились. Я тебе говорю, не возьму твоих денег.

– Но ведь ты утверждаешь, будто никогда не работаешь даром. Не позволяет религия или что там еще.

– Просто политика. Забудем пока о деньгах. Посмотрим сначала, удастся ли справиться.

– Не сомневаюсь. – Джиа покосилась на телеэкран. – Откуда я знаю этого актера?

– Это Дуайт Фрай. Ты его уже видела.

– Не он играл в «Дракуле» того самого типа, который все время ел мух?

– Пока его не обеспечили «крупными сочными пауками». Да, он играл Рэнфилда.