— Извини, Дик. Мне очень жаль.

Уоллес вздохнул.

— Ладно, Рон. Мы долго работали вместе, какие тут могут быть счеты. Но ты знаешь порядок. И я не могу ничего изменить.

— Я понимаю, Дик. Не волнуйся… Я знаю — ты всегда хорошо ко мне относился.

— Где ты сейчас?

— Там, куда садился вертолет. Скоро поеду обратно. Наверное, через полчаса?

— Да, Рон, это будет нормально. Через полчаса. Ты настоящий мужчина. Мне чертовски жаль, что так получилось. Прощай.

— Прощай, Дик.

Телефон ожил снова. На этот раз звонила Луиза.

— Ты где, Рональд? Я хочу приехать к тебе!

— Я сам приеду к тебе, девочка. Знаешь, раньше меня звали Томом. А ещё раньше — Петром.

— Что? Что ты говоришь?! Ты где, Ронни?!!

Пиркс совсем отключил телефон.

Ровно через полчаса, опустив левое и правое стекла, он развернулся и медленно поехал в сторону города. Вскоре впереди раздался рев мотоциклов, четыре фары, как неводом перекрыв шоссе, быстро приближались. Они охватили «ситроен» полукольцом: черные кожаные куртки, темные отблескивающие маски вместо лиц, пистолеты, удлиненные цилиндрами глушителей…

Он выстрелил первым: вначале влево — темное стекло шлема разлетелось вдребезги, на миг за ним мелькнуло белое лицо, но оно тут же тоже стало темным и опрокинулось вместе с мотоциклом.

— Пш! Пш! Пш! — лобовое стекло машины брызнуло осколками, сквозь маленькие дырочки ворвался ледяной ветер смерти. Перегнувшись вправо, Пиркс выстрелил ещё дважды — второй мотоциклист слетел в кювет, но тут сразу две пули угодили ему в голову и наступила вечная тьма.

Макс прилетел в Лондон ночью. Переночевал в аэропорту, утром абонировал в Британском банке сейф на предъявителя, спрятал бриллианты, тщательно записал шифр и пароль. Потом из таксофона позвонил Худому. Перед тем, как отправиться на встречу, он зашел в непривычно чистый общественный туалет, разорвал на крохотные клочки французский паспорт, спустил в унитаз и тщательно промыл. Он очень хотел избавить отца от неприятностей.

Часть четвертая

Всем по заслугам

Глава 1

Крупные заказы

— Они все смотрят на меня! Понимаешь — смотрят! И сдерживают улыбки! Или просто думают, что я дам любому!

Фокин тяжело вздохнул. Эти сцены стали ежедневными и аппетита за завтраком не прибавляли.

— Тебе просто кажется. Доктор сказал, что это остаточная реакция, это пройдет…

Лучше бы он этого не говорил. Как бензином плеснул в тлеющий костерок…

— Много знает твой доктор! Да и ты вместе с ним!

Наташа уперла руки в бока и широко расставила ноги, приняв агрессивную позу базарной торговки. Раньше она так не делала — одно из многочисленных больничных приобретений.

— Это же не вас били и насиловали в подвале! Не вас хотели убить! Не на вас повесили ярлык бляди, чтобы все смотрели!

— Ну не ходи на работу, посиди какое-то время дома, — увещевающе сказал Фокин. — Хочешь, я устрою тебя в другое место?

Лицо жены исказилось.

— Умный какой! Да там тоже сразу все узнают! И скажут — раз оттуда ушла, значит признала, что виновата!

Это могло продолжаться до бесконечности. Наташу будто подменили: она стала некрасивой, вздорной и злой. Казалось, за все пережитое она хочет отомстить своему мужу. Наверное потому, что он был ближе других.

Фокин отставил недопитую чашку с чаем и встал.

— Я пошел на службу.

— Иди. Скатертью дорожка!

День начинался испорченным настроением.