Тарвин, не понимавший ни слова из их разговора, спокойно сидел на пони, улыбаясь своему другу магарадже. Свидание началось в мертвой тиши рассвета, в такой тиши, что Тарвин ясно слышал воркованье голубей на башне, возвышавшейся на сто пятьдесят футов над его головой. А теперь все четыре стороны двора вокруг него ожили, проснулись, насторожились. Он слышал затаенное дыхание, шуршанье драпировок и еле заметный скрип открываемых изнутри ставней. Тяжелый запах мускуса и жасмина донесся до его ноздрей и наполнил беспокойством его душу: не поворачивая ни головы, ни глаз, он знал, что Ситабхаи и ее приближенные наблюдают за тем, что происходит во дворе. Но ни магараджа, ни сын его не обращали на это ни малейшего внимания. Магарадж Кунвар был сильно заинтересован своими английскими уроками, которые он учил, стоя у колена миссис Эстес. И магараджа был заинтересован не менее его. Чтобы Тарвин понял его, мальчик снова стал говорить по-английски, но очень медленно и отчетливо ради отца.

– Это новый стишок, который я выучил только вчера, – сказал он.

– А там не говорится про их богов? – подозрительно спросил магараджа. – Помни, что ты из рода Раджпутанов.

– Нет, нет, – сказал ребенок. – Это просто английские стихи, и я выучил их очень быстро.

– Дай мне послушать, маленький пундит. Со временем ты подучишься, поступишь в английскую коллегию и станешь носить длинную черную одежду.

Мальчик быстро перешел на местный язык.

– Знамя нашего государства пяти цветов, – сказал он. – После того как я сражусь за него, я, может быть, стану англичанином.

– Теперь не ведут более армий на битву, малютка, рассказывай свои стихи.

Шорох притаившихся невидимых сотен женщин стал громче. Тарвин нагнулся, подперев подбородок рукой. Мальчик слез с колен отца, заложил руки за спину и начал говорить, не останавливаясь и без всякого выражения:

         – Тигр, тигр во тьме ночной,

         Как глаза твои блестят!

         Кто бессмертною рукой

         Создал чудный твой наряд?

Тут есть еще, но я забыл, – продолжал он, – а последнюю строчку помню.

         Не тот ли, кто создал овцу?

Я выучил все это очень быстро. – И он начал аплодировать себе. Тарвин вторил ему.

– Я не понимаю, но хорошо говорить по-английски. Твой друг говорит на совсем незнакомом мне английском языке, – сказал магараджа на местном языке.

– Да, – ответил принц. – Но он говорит и лицом и руками – вот так, и я смеюсь, сам не зная чему. А полковник Нолан-сахиб говорит, как буйвол, с закрытым ртом. Я не могу узнать, сердит он или доволен. Но отец, что делает здесь Тарвин-сахиб?

– Мы едем вместе верхом, – ответил магараджа. – Когда мы вернемся, я, может быть, скажу тебе. Что говорят о нем окружающие тебя люди?

– Они говорят, что он человек с чистым сердцем, и он всегда ласков со мной.

– Говорил он тебе что-нибудь про меня?

– Никогда так, чтобы я мог понять его.