– Так я не могу делать, что хочу? – сказала она. – И завтра вы отправитесь к полковнику Нолану?

– Смотря как, – ответил Тарвин, закусив губу. Он стоял, смотря на нес снизу вверх и запустив руки в карманы.

– Присядьте на минутку, Тарвин-сахиб, – сказала Ситабхаи, любезно похлопывая по плите своей маленькой ладонью. Тарвин послушался. – Ну, если я не велю сбрасывать балок и буду держать на привязи серых обезьян…

– И высушу зыбучие пески на реке Амет, – продолжал Тарвин. – Я понимаю. Милая маленькая горячая головка, вы свободны делать, что вам угодно. Я не желаю мешать вашим забавам.

– Я была неправа. Я должна была знать, что ничто не испугает вас, – сказала она, искоса задумчиво глядя на него, – и, за исключением вас, Тарвин-сахиб, я также не боюсь никого. Будь вы царем, а я царицей, мы держали бы в руках весь Индостан.

Она дотронулась до его сжатой руки, говоря это, и Тарвин, вспомнив ее внезапное движение при его свисте, быстро положил свою руку на ее руки и крепко держал их.

– Неужели нет ничего, что заставило бы вас оставить меня в покое, Тарвин-сахиб? Что вам нужно? Ведь не для того вы приехали сюда, чтобы поддерживать жизнь магараджа Кунвара?

– Откуда вы знаете, что не для того?

– Вы очень умны, – сказала она, рассмеявшись, – но нехорошо воображать себя слишком умным. Сказать вам, зачем вы приехали?

– Ну, зачем? Говорите же.

– Вы приехали сюда для того же, для чего вы были и в храме Исвара, – чтобы найти то, чего вы никогда не найдете, разве только, – она нагнулась к нему, – я помогу вам. Очень холодно было в «Коровьей пасти», Тарвин-сахиб?

Тарвин отодвинулся, нахмурившись, но ничем не выдал себя.

– Я боялась, что змеи убьют вас там.

– Вот как! Боялись?

– Да, – нежно сказала она. – И я боялась, что вы не отступите вовремя, когда повернется камень в храме.

Тарвин взглянул на нее.

– Неужели?..

– Да! Я знала, что у вас на уме, прежде чем вы заговорили с магараджей, когда в вас стрелял отряд телохранителей.

– Ну-с, молодая женщина, уж не занимаетесь ли вы частным сыском?

Она рассмеялась.

– Про вашу храбрость во дворце сложили песню. Но смелее всего с вашей стороны было завести разговор о Наулаке с магараджей. Он рассказал мне все, что вы говорили. Но он, даже он, не мог представить себе, чтобы «феринги» (чужестранец) осмелился желать приобрести эту драгоценность. А я была так добра – я не сказала ему. Но я знала, что такие люди, как вы, созданы не для мелочей. Тарвин-сахиб, – сказала она, близко нагибаясь к нему, освобождая свою руку и нежно кладя ее на плечо Тарвина, – мы с вами очень похожи! Гораздо легче управлять этим государством, – да, и отнять весь Индостан у этих белых собак, англичан – чем сделать то, о чем вы мечтали. Но для смелого все легко. Наулака нужна вам, Тарвин-сахиб, или вы хотите добыть ее для кого-нибудь другого – так же, как я хочу Гокраль-Ситарун для моего сына? Мы не маленькие люди. Это для кого-нибудь другого, не так ли?

– Послушайте, – почтительно сказал Тарвин, снимая ее руку со своего плеча и крепко сжимая ее в своей, – много в Индии таких, как вы?

– Только одна.