Гранаты, однако, не нашлось, и потому он затаился, не шевелясь и даже не дыша. Подождал, пока десантники исчезнут за оврагом, опять перебрался в широкую трещину - двигаться в ней было легче - и начал проворно спускаться. Трещина шла зигзагами, и сине-зеленое зеркало Лоу бей то появлялось перед ним, то исчезало; он видел скалы на другом берегу, темные, изъязвленные такими же расселинами, и парапет смотровой площадки, казавшийся герцогским венцом на лысой маковке двухсотметрового утеса.

    Вернуться, что ли?.. - мелькнуло в голове у Каргина. Залезть обратно, выбрать позицию понадежней и перещелкать басурманов. Прямо у пещеры, пока не оклемались от удивления…

    Затем ему подумалось, что возвращаться нельзя. Опасная затея! Скорей всего, бельгиец своих людей предупредил, так что они ворон считать не будут и что-нибудь на пятерых сообразят: к примеру, трое прочешут Хаос, а двое останутся в засаде. Возможный вариант, и лучше не дразнить судьбу, не искушать удачу… Как говорил майор Толпыго, не лезь под юбку госпоже удаче: пошаришь с удовольствием разок-другой, а вот на третий выяснишь, что есть под юбкою гранаты, да не той системы. Словом, восток - дело тонкое, везенье - тоже…

    Будто подслушав его мысль, трещина расширилась и вильнула, доказывая ценность майорских афоризмов: за поворотом, раскинув ноги, уткнувшись носом в землю, валялся тощий Хью. Фокусник, которому не повезло. С маленькой аккуратной дырочкой в затылке… Руки Арады вцепились в землю, пальцы были скрючены, и чего-то на них не хватало.

    Перстней нет, сообразил Каргин, осматривая мертвеца. Значит, здесь они их настигли, и с мсье Умберто, ясное дело, не церемонились, ратифицировали договор на месте и взяли контрибуцию. А где же наша сеньорита? Могла ведь и удрать, пока с колечками возились… Девушка резвая, когда трезвая… Бегает получше референтов…

    Он опустился на корточки, придерживая свисавший с шеи бинокль, коснулся слипшихся волос Арады, потом отдернул руку и вытер пальцы о штанину. Кровь была свежей и только начала подсыхать - значит, Хью последовал за Бобом Паркером совсем недавно. Минут тридцать-сорок прошло, если вспомнить африканский опыт. В жарких краях кровь сворачивается с удивительной быстротой.

    Каргин поднялся, нащупал рукоять мачете, расстегнул кобуру и зашагал вниз по расщелине. Сорок минут - солидное время, можно двух сеньорит изловить, тем более на пляже и большой компанией. Одну уж непременно… Вот только зачем? Ловить, надрываться, потеть… Задачка-то простая, как с мсье Умберто: увидели - и пристрелили…

    Сомнительный исход! Хоть люди Кренны не отличались альтруизмом, однако в девушек зря не стреляли, а также не душили проволокой и не развешивали на столбах. Как правило, резали глотки - но после, а не до. Такой поворот событий, при всей его неприглядности, подбадривал Каргина. Может, Мэри-Энн поймали, да не успели поразвлечься, а может, развлекаются сейчас - команда, как-никак, немалая. Может, скрутили, оставив на десерт, или приберегли начальству - Пирелли все же офицер, с законным правом первой ночи и сицилийским темпераментом. Такие очередь не уступают…

    В общем, имелись варианты. Но, как говорится, надейся на лучшее, а готовься к худшему, и Каргин уже представлял растерзанную Мэри-Энн на залитом кровью песке. Лежит она где-нибудь у пляжных домиков с располосованным горлом, нагая, как праматерь Ева в день творения, и вьются над ней синие мухи… Или ползают крабы, отщипывая по кусочку здесь и там.