Худой ткнул Женьку сигаретой в щеку. Боли он почти не почувствовал.

— Вот что, парень, будем говорить вежливо, но культурно. Времени у нас мало, а у тебя — еще меньше. Быстренько говори, где товар, который вы брали с Коляхой, умывай морду и мотай отсюда. Все понятно?

Женька кивнул.

— Ну?

— Не знаю…

Худой ударил его по щеке ладонью.

— А говоришь, все понял. Имей в виду, мы не шутим, не играемся с тобой. Народ серьезный. У нас, если что, недолго живут, но долго мучаются. Я могу, например, вырвать тебе печень, — он скрючил пальцы и, как щипцами, ухватил Женьку за бок, под ребром. Женька изогнулся, вскрикнул, в глазах потемнело от боли. — Закрой ему пасть!

Они не называли один другого ни именами, ни кличками. Но прекрасно понимали друг друга. Тот, что стоял у окна, достал из кармана широкий пластырь, с треском оторвал от чего кусок и ловко залепил Женьке рот. Женька изо всех сил, задыхаясь, засопел носом, забитым засохшей кровью.

— Гут? — услышал он. — Вводить?

«Чего они будут вводить?» — с новым страхом подумал Женька и по-детски зажмурился. Потом он услышал неровный стук каблуков и открыл глаза.

Перед ним, с ужасом и жалостью глядя на него, стояла Вика, которую ушастый грубо держал за плечо.

— Ну, теперь скажешь? Или мы будем развлекаться, а ты — смотреть, понял?

Женька отчаянно закивал головой.

Ушастый оттолкнул Вику к стене, подошел к Женьке и сорвал с его рта пластырь. Женька, морщась, облизал окровавленные губы — часть кожи с них осталась на ленте.

— Слушай сюда, парень, — сказал худой. — Очень плохо тебе не будет. Скажи только, где товар и Коляха? И мы отпустим тебя с твоей девкой. Где Коляха?

— Какая Коляха? — закричал Женька. — Честное пионерское, не знаю я никакой Коляхи.

Худой поднес к его лицу кулак. Чуть пониже средней костяшки на нем была слабая татуировка — буква «С» в квадратике, перечеркнутом клеточками, словно решетка в окне. Что-то зашевелилось в Женькиной памяти: тусклый луч фонаря, холод и сырость, скользящая в перчатку рука, на которой — синие буквы «Коля X.». Коля ха. Коляха!

— Не знаю я, где товар и где Коляха. Думаю, оба в одном месте.

Тут он снова получил удар. Но уже не ладонью, а кулаком в зубы, и такой сильный, что упал вместе со стулом. Корчась на полу, Женька, как ни странно, испытывал, кроме дикой злости, еще одно чувство — он очень боялся, что выглядит смешно перед Викой, беспомощно ворочаясь с привязанным к нему стулом.

Она стояла, прижавшись к стене, разметав руки, и что-то пыталась сказать ему глазами. Женьке показалось, что он понял ее. Он попытался увернуться от удара и завизжал:

— Все скажу! Все, что знаю!

Ушастый подхватил его за плечи и рывком поставил стул на ножки.

— Коляха помог мне вскрыть железный ящик и пошел к Вальтеру… — Женька говорил, стараясь не очень шевелить губами.

— Зачем?

— Тот ждал нас в машине, за квартал от места. Нужно было сказать, чтобы подогнал тачку поближе. Товар разный, не очень большой, по очень тяжелый.

— Что там было?

— Все. На любой вкус.

— И рыжье?

— В основном. На миллион по нашим деньгам.

— Дальше.

— Не вернулся Коляха. И Вальтер не пришел.

Они переглянулись.

— А товар где?

— Там же.

— Идиот!

Женька, как ни странно, обиделся.

— Почему? Я его перепрятал.