─ Аня! – окликнула меня Элла слабым голосом.

Я повернулась к ней.

─ Извини меня, ─ вдруг сказала приятельница.

Я опешила.

─ Мне тебя извинять не за что. Перед Максимом извиняйся, если захочешь, конечно…

Элла присела на край кровати, сжимая в руках какую-то газовую накидку.

─ Я не хотела его обижать, ─ сказала она тихо.

─ Ты не замечаешь, как это делаешь, ─ подтвердила я. – Но это не оправдание.

Элла подняла на меня больные глаза.

─ У нас… все… непросто, ─ сказала она с усилием.

─ Я не слепая, ─ хмуро ответила я, глядя в стенку. – Разбираться в ваших сложностях я не собираюсь. Просто… не афишируй их, хорошо? Помни, мне неловко. Я живу здесь, можно сказать, на птичьих правах. Да, да, я знаю, это ты меня тогда подобрала! Я очень тебе признательна, и надеюсь, что когда-нибудь смогу тебя отблагодарить. Но Максим согласился оставить меня в доме, хотя спокойно мог этого не делать, понимаешь? Я обязана вам обоим в равной степени. Не вынуждай меня выбирать между вами и становится на чью-то сторону. Вы мне нравитесь оба.

Элла молча кивнула. Я увидела краем глаза, как по ее щеке скатилась одинокая тяжелая слеза.

─ Почему в жизни все так сложно? – спросила она меня после минутного молчания.

─ Элла, это риторический вопрос, ─ ответила я неловко.

─ Да, ─ согласилась она. Вытерла щеку и поднялась с кровати.

─ Правильно ты мне врезала, ─ сказала она сурово. – Я уже ничего не замечаю. Варюсь в собственном соку.

─ Рада быть полезной, ─ ответила я весело. Правда, веселость моя была такой же фальшивой, как бабушка-крестьянка из рекламы «Домика в деревне».

─ Давай собираться! – захлопотала Элла. – Нужно переодеться.

─ Эля, я не комплексую, ─ попыталась отвертеться я. – Мне плевать, понравлюсь я этой Вике или нет. Кто она мне?

Элла прижала руки к груди.

─ Умоляю тебя! – сказала она с надрывом. – Врежь ей по печени! Так, чтобы она неделю больная ходила!

Я пожала плечами.

─ Это так принципиально?

─ Ты себе даже не представляешь! – сказала Элла. – Даже не представляешь!

─ Хорошо, хорошо, ─ сдалась я. – Что ты предлагаешь?

─ Вот это черное платье, ─ засуетилась Элла, и стала похожа на заботливую мамашу, обряжающую дочку перед первым балом. – Я его давно не ношу, располнела… А тебе в самый раз будет. Давай одевайся, нас сейчас вниз позовут.

И сейчас же раздался осторожный стук в дверь. Элла быстро вытерла щеки и сказала недовольным голосом:

─ Войдите.

Дверь открылась, в комнату осторожно сунулась голова горничной.

─ Элла Сергеевна, вас ждут.

─ Подождут, ─ ответила Элла все так же недовольно. Поймала мой укоризненный взгляд и поправилась:

─ То есть, скажи, что я прошу прощения. Минут через десять спустимся.

─ Хорошо, ─ кротко ответила горничная.

Дверь закрылась.

Элла повернулась ко мне и вопросительно подняла бровь.

─ Умница, ─ похвалила я.

─ Ты делай мне замечания. Ладно? – неожиданно попросила Элла. – Меня и правда иногда заносит. Только я этого уже не замечаю.

─ Не боись, поправим! – пообещала я бодро.

Элла слабо улыбнулась.

─ Так где, говоришь, мое платье? – переменила я тему.

─ Вот оно…

И Элла метнулась к створке гардероба. Достала из него длинное черное платье, висевшее на плечиках, и развернула ко мне лицом.

─ Нравится? – спросила она с надеждой.

─ Отпад! – сказала я восхищенно, не найдя более сильных слов.

Платье было и впрямь изумительным.

Сшитое из тонкого, но очень прочного трикотажа, оно не теряло форму.