Еще веревка и еще? Дьявол с ними! Они не помешают рубить безносых ублюдков! Меч, рассыпая букет кровавых тюльпанов, веером прошелся вдоль стены.

Внезапно Блейд почувствовал, как его тянут вниз. Кто‑то вскочил за ним на уступ парапета, обхватил за пояс, пытаясь удержать, кто‑то кричал тревожное, предупреждающее… Помотав головой, он только рыкнул в ответ.

Он нужен этим тварям – там, внизу? Хорошо, он придет! Вместе со своим мечом!

Яростно вскрикнув, он поднял клинок, не сопротивляясь больше натянувшимся веревкам. Мгновение – и он вознесся в Раннару, в небо, такое же чистое и ясное, как в незабвенном Таллахе, он парил в его хрустальной беспредельности, словно ангел возмездия и смерти, потрясающий окровавленным мечом. Потом полетел вниз.

С сияющих небес Таргала Ричард Блейд падал на его негостеприимную землю.

Глава 7

Он очнулся от забытья в каком‑то темноватом каземате с низким потолком, нависавшим будто бы на расстоянии протянутой руки. Здесь плавали клубы дыма, остро и едко пахло металлом и гарью, откуда‑то доносился звон и тяжкие вздохи кузнечных мехов.

Блейд открыл глаза и повернул голову – рядом с ним на каменном полу лежал Ханк. Ханкамар Киталла, рирдот, первый джарат‑лейтенант Арколы Байя… Это было правильно; они сражались рядом и лежать тоже должны рядом. Но почему в кузнице? Кто их сюда принес?

Веки Ханка приподнялись, взгляд уперся в лицо Блейда – осмысленный, вопрошающий. Но у странника был свой вопрос. Едва двигая одеревеневшими губами, он прохрипел.

– Мы удержали форт?

Ханк моргнул, казалось, он никак не мог понять этих слов.

– Мы удержали форт?

Губы джарата шевельнулись, и Блейд скорее догадался, чем услышал:

– Теперь это для нас неважно… все равно…

– Все равно?

Он попытался сесть, но вдруг получил сильный удар по ребрам. Секунду странник в недоумении глядел на толстую четырехпалую лапу, что нанесла удар, потом поднял глаза вверх: над ним маячила безносая зеленокожая физиономия в низко надвинутом шлеме с алым знаком на забрале, напоминавшем коготь. Такой же знак блестел на грудном щитке склонившегося над ним карвара; слева на поясе у него висел меч, справа – серебряная чаша на цепочке. У стены стояло еще с полдюжины тварей, а перед ними – человек, тощий, жилистый и черный. Внезапно Блейд понял, что темный цвет кожи не был дарован тощему от рождения – просто ее покрывала навечно въевшаяся угольная пыль.

– Ты – лежать. Ты – шевелиться, я – бить, – монотонно произнес карвар со знаком алого когтя. Его круглые золотистые зрачки мерцали в фосфоресцирующем свете, струившемся от расставленных по углам корзин.

Я – встать, ты – лечь! – рявкнул Блейд, чувствуя, как ненависть вновь охватывает его. – Лечь – не шевелиться – мертвый!

Он вновь попробовал приподняться, но карвар издал не то шипение, не то свист, и две массивные фигуры отделились от стены. В следующую секунду горла и груди странника коснулись острия клинков.

– Не надо, Блейд, – с натугой выдохнул Ханк, – не надо. Попадем на мясо.

– Умный! – теперь карвар ткнул в бок второго пленника. – Умный! Не хотеть – стать – мясо. Так! – Он ощерил пасть. – Этот – глупый! – Когтистая лапа проехалась по ребрам Блейда. – Слизь! Глупый! Но большой! Крепкий!

– Ты еще не знаешь, какой я крепкий, черепашье дерьмо, – произнес Блейд, ярость распирала его. – Когда я доберусь до твоих ребер – или что там под твоей вонючей шкурой – будет стоять сплошной хруст.