Сергей Гайдуков. Небо в алмазахСаша Хохлов - 2
Глава 1Мухин, алмазы и шерстяные носки
1
И вот мы сидим возле пруда и плюем в его черные воды. Потому что ничего другого делать нам не остается. Это плевки от бессилия и от усталости. Моя усталость побольше, чем у Шумова, и потому мои плевки посмачнее, да и дальность полета у них побольше. Радуясь этому, я сдержанно улыбаюсь. Шумов смотрит на меня как на идиота, и я тороплюсь сказать что‑нибудь дельное. – Теоретически он должен всплыть, – говорю я, поглядывая на Шумова. Тот пожимает плечами и поплотнее кутается в шарф. От воды веет холодом. – Необязательно, – отвечает Шумов. – Если ему в карманы сунули пару гантелей, то совсем необязательно. – А‑а... – тяну я, уважительно поглядывая на Шумова. – Или он зацепился за какую‑нибудь корягу, – продолжает бесстрастно рассуждать Шумов. – Короче, нужен батискаф. Или подводная лодка. Или – на самый тощий конец – водолаз. У тебя есть знакомый водолаз, который согласится полезть в эту вонючую лужу? – Не‑а, – говорю я после непродолжительного размышления. – Тогда нам тут делать нечего, – решительно произносит Шумов. – Я вообще не люблю мертвецов, а уж мокрых и скользких – тем более... Я грустно плюю в пруд. Своей полной микробов слюной я, безусловно, загрязняю окружающую среду, но в этой среде и без меня полно всякой дряни – окурки, яблочные огрызки, размокшие картонные коробки, куски пенопласта... Где‑то тут еще должен быть труп. Теоретически. Шумов встает, отряхивает джинсы и запахивает пальто. Он еще раз оглядывает большую черную лужу, начинающуюся в пяти сантиметрах от носков моих ботинок. – А тут их, должно быть, немало, – хрипло произносит Шумов, и я не сразу понимаю, о чем это он. А потом понимаю, но на всякий случай переспрашиваю: – Их – это мертвецов? – Ага, – кивает Шумов. – Ты думаешь, что Тыква сюда только твоего знакомого сбросил? – Не знаю... – Место тихое, укромное. Особенно по ночам. Тут, наверное, целый склад мертвецов на дне. Теплая компания. То есть, наоборот, – холодная. От этого жутковатого предположения волосы на моей голове пытаются зашевелиться, но я два дня назад коротко подстригся, поэтому шевелиться там особенно нечему. Да еще и вязаная шерстяная шапка прикрывает сверху мой «ежик», так что волосы под контролем. А вот ноги я срочно отодвигаю от края воды, будто из пруда могли в следующий миг показаться синие мертвые пальцы и потянуться... – Между прочим, – Шумов повернулся ко мне, – к вопросу о мертвецах. Я забыл тебе сказать... Тыква предложил мне штуку баксов за твою башку. – Э‑э... В каком смысле? – растерянно спрашиваю я под сочувственным взглядом Шумова. Переход от теоретического обсуждения подводных мертвецов к практическим перспективам собственного существования кажется мне слишком резким. – В прямом, – Шумов извлекает из кармана пальто револьвер. У меня отвисает челюсть, а в паху завязывается какой‑то холодный ноющий узел. Неприятное ощущение. Я вдруг совсем по‑новому посмотрел на пруд. Я понял, что вполне способен броситься в темную неприветливую воду и плыть к другому берегу под свист пуль, адресованных моей туповатой башке. Врешь, не возьмешь... – Он предложил мне тебя пристрелить, – поясняет между тем Шумов, уже свыкшись, очевидно, с необходимостью все растолковывать мне до мелочей. – За что? – предобморочно шевелю я губами. – А я откуда знаю? – Шумов выбивает из револьверного барабана пустые гильзы, собирает их в горсть, размахивается и зашвыривает в пруд. |
