– Тогда ваше задание усложняется. Вы должны установить, кому именно подпольная организация ледокола передаёт свои разведданные.

Я только кивнул. Если Кедров принял решение, бесполезно что-то говорить и разубеждать. Значит, придётся возвращаться в Архангельск.

– Когда отправляться? – спросил я, опасаясь, что Михаил Сергеевич скажет – да вот, прямо сейчас и поедете.

– Не хочу этого скрывать, мы отправляли в Архангельск трёх человек, чтобы они отрабатывали библиотекаря. Увы, ни один не дошёл. Возможно, повлияли боевые действия. Сейчас на Северном фронте затишье, у вас больше шансов. Я сегодня отдам нужные распоряжения, но на подготовку уйдёт неделя, не меньше. А вам следует немного отдохнуть.

Неделя? Неделя для меня – целая вечность.

– Владимир Иванович, я вам выпишу ордер на нашу бронь – комнату во Втором Доме Советов, – улыбнулся Кедров. – Понимаю, что девушки там не будет, но вспомните о приятном. В моей приёмной вам выпишут временное удостоверение. Ещё… – призадумался Михаил Сергеевич, окидывая меня критическим взглядом. – После получения удостоверения сходите к коменданту, он вам выдаст новое обмундирование.

– Спасибо, – поблагодарил я, немного недоумевая – чем ему мое нынешнее обмундирование не угодило? Подумаешь, не по размеру.

– Думаю, наградные часы вам пока получать не стоит, но можете их подержать в руках.

Кедров полез в стол, достал откуда часы с гравировкой, передал мне. Потом вытащил свёрток.

– Архангельское подполье переслало, – сообщил начальник. – Не знаю, стоит ли во второй раз использовать эти документы? Подумаем.

Ох ты, а в свёртке моя Георгиевская медаль, справка об освобождении от воинской службы и Записная книжка нижнего чина 282-го Череповецкого пехотного полка. Сохранились!

– Да, Владимир Иванович, возможно, вам будет интересно. Феликс Эдмундович собирался подписать представление во ВЦИК о награждении вас орденом Красного знамени. Но когда вы пропали, представление отложили. Вроде посмертно вас представлять было ещё рано, а в живых вы тоже не значились.

Глава 12. Девушка с портрета

Весь день я просидел в одном из пустых кабинетов Лубянки, сочиняя доклад о пребывании в Архангельске. Не стал чересчур героизировать собственную личность, но и скромничать не стал. Кедров человек умный, разберётся. Ещё получил удостоверение, ордер в кассу, где стал обладателем целой кипы разноцветных бумажек – жалованья за целый год. Жаль, деньги потихонечку обесцениваются, а скоро их и вообще сожрёт инфляция. В двадцать первом электрическая лампочка станет «тянуть» на миллион, а буханка хлеба – почти на сто тысяч. Но мне в Москве оставаться всего неделю, должно хватить.

Новое удостоверение позволило и пообедать. Суп, сваренный из воблы с квашеной капустой, кусочек хлеба. Меня всегда занимал вопрос – откуда в пору Гражданской войны бралась вобла, если рыбу почти не ловили? Неужели это старые запасы, наподобие оружия и боеприпасов, изготовленных в шестнадцатом году в таком количестве, что хватило на десять лет?

За бумажной волокитой я едва не остался без нового обмундирования, потому что коменданты, как и любые материально ответственные люди, желали работать «от» и «до» и постоянно были заняты. Впрочем, коменданту с Лубянки пора уже и каптерщика завести, чтобы самому не тратить время на выдачу обмундирования для сотрудников. Но это уже не моя печаль.

Однако приказание Кедрова – оно пониже, нежели распоряжение Дзержинского, но очень весомо. Поэтому коменданту пришлось спускаться со мной в подвал.