– Вот ты представляешь, командир, радость-то какая! – начал он с порога. – Меня снова на «Таймыр» берут.

– Так уж и сразу? – удивился я. – Ты же сколько отсутствовал? Полгода, если не больше.

– Сейчас посчитаю, – принялся загибать пальцы Корсаков. – Значит, взяли меня в июне, потом июль, август… Хм, а сейчас январь, значит, восемь месяцев.

– И за прогулы не засчитали?

– Ты что, смеёшься? Какие прогулы? Ребята знают, чем я занимался. Наши, как про Мудьюг узнали, хотели прямо на ледоколе отбивать идти, да капитан не пустил. Мол, Серафим – человек нужный, но радиосвязь важнее. Знаешь, как они мне обрадовались? Они меня даже с орденом поздравили, пришлось капелиночку принять, для равновесия.

Наверное, в этот момент мой взгляд был таким «хорошим», что Корсаков невольно попятился.

– Володь, да ты что? Думаешь, я разболтал? В тот самый день, когда мне «Красное знамя» вручали, на ледокол сообщение и пришло – так, мол, и так, за храбрость при выполнении задания ВЦИК комендор ледокольного парохода «Таймыр» Корсаков награжден орденом революции.

Ох, Серафим-Серафим… Может, ты не такой болтун, как только что мне показалось, но кое-что важное ты мне разболтал – свои донесения «Таймыр» передаёт в Кронштадт. Правда, Артузов больше не заговаривал со мной насчёт того, что надо бы проверить – кому радирует ледокол «Таймыр», а Артур Христофорович такие вещи из виду не выпускает. Думаю, Феликс Эдмундович успел поговорить с Троцким, а если нет, то мог и сам догадаться, что за всем этим торчат уши товарища Аралова – начальника Регистрационного управления Полевого штаба Реввоенсовета Республики, в сокращении РУ ПШ РВСР. Такое сокращение и не выговоришь. То ли дело Разведупр или ГРУ Генштаба. Нынешнее – Главное управление Генерального штаба Вооруженных сил РФ звучит не так.

– Тебя послушать, так «Таймыр» – это плавучая база Красного флота или плацдарм Северного фронта, – хмыкнул я.

– Так оно и есть, – радостно подхватил Корсаков. – У нас почти вся команда в подпольной организации. Капитан, и тот сочувствующим стал. Эх, было бы нас чуточку побольше, хотя бы с тысячу, да оружия бы ещё, так можно Архангельск прямо сейчас и брать! С оружием у моряков беда. Все винтовки выгребли, только для часовых и остались штук по десять. И патронов мало.

– Так кроме Архангельска ещё Мурманск есть, Холмогоры, – заметил я. – И белых там тысяч двадцать, если не больше.

– Так это уже не бойцы, а так, шелупонь всякая, кому идти некуда. В дезертиры боятся, дома у них нет, вот они пока в армии и сидят. А если наши в наступление пойдут – те сбегут или сразу сдадутся. Скорее – сдадутся. В плену-то их хотя бы кормить станут.

– Убедил, – кивнул я. – Готовим особый боевой отряд, ищем оружие, а как только наши товарищи пойдут в наступление, берём Архангельск и ударяем белым в спину.

– Правильно говоришь, командир, как по писаному. Да, ты про библиотеку спрашивал, я узнал – закрыта твоя библиотека. Дров-то нет, топить нечем, потому и закрыли, – пояснил Корсаков.

М-да, об этом стоило подумать раньше. В Москве, вон, собирались все театры позакрывать, чтобы дрова не переводить, хорошо, Ленин вмешался, а здесь другое. И где мне искать Платона Ильича? Я же не догадался летом выяснить, где дом или квартира моего начальника. Ну, станем думать. Не может такого быть, чтобы никто не знал адреса господина Зуева.

– Серафим, а ты случайно не знаешь, где нам найти директора библиотеки? – поинтересовался я.