– Ас вами у меня есть выбор?

– Конечно, есть! Все в твоих руках. Ты можешь присоединиться к нам, а можешь и не присоединяться. Выбор за тобой! Подумай, Гарри! Я дам тебе время, но не слишком много. Как я уже сказал, мы нуждаемся в тебе. И чем раньше, тем лучше...

Гарри вспомнил о Викторе Шукшине. Он, конечно, не мог этого знать, но именно Шукшин был тем человеком, чье присутствие ощущал Гормли, именно он следил за ним.

– Прежде чем я приму окончательное решение, я должен кое‑что сделать.

– Конечно. Я понимаю.

– На это мне потребуется время, возможно, месяцев пять.

Гормли согласно кивнул.

– Ну что же, если это необходимо.

– Думаю, что необходимо. – Впервые с момента встречи Гарри улыбнулся гостю своей застенчивой улыбкой. – Послушайте, у меня во рту пересохло! Могу я предложить вам кофе?

– С удовольствием, – улыбнулся в ответ Гормли. – А пока мы будем пить кофе, может быть, ты расскажешь мне немного о себе?

У Гарри словно гора с плеч упала.

– Что ж, – вздохнул он. – Может быть, и расскажу.

* * *

Две недели спустя Гарри завершил наконец работу над романом и приступил к подготовке “дела” с Шукшиным. Аванс, полученный за книгу, обеспечивал ему финансовое благополучие на ближайшие пять‑шесть месяцев, до тех пор пока он не совершит задуманное.

Первое, что он сделал, – вступил в общество чудаков, купающихся в любую погоду. Они плавали в Северном море дважды в неделю круглый год – даже в Рождество и в Новый год. Они пользовались определенным уважением за то, что, разбив лед Харденского залива, совершали благотворительные прыжки в воду в пользу Британского кардиологического общества. Бренда, вполне здравомыслящая девушка во всем, что не касалось Кифа, считала, что он, конечно же, сошел с ума.

– Все это хорошо летом, Гарри, – сказала она ему однажды августовским вечером, когда они обнаженные лежали в объятиях друг друга в квартире Гарри. – Но что будет, когда настанут холода? Я не могу представить себе, как ты прыгаешь в прорубь! И вообще с чего это ты вдруг помешался на плавании?

– Это прекрасный способ укрепить здоровье и всегда быть в форме, – ответил он, целуя ее в грудь. – Разве ты не хочешь видеть меня здоровым?

– Иногда, – ответила она, поворачиваясь к нему лицом и чувствуя, как напряглась его плоть под ее рукой. – Мне кажется, что иногда в тебе чересчур много здоровой энергии.

И действительно ни разу за последние три года Бренда не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас Гарри стал более открытым, реже предавался мрачным размышлениям, выглядел жизнерадостным и оживленным. Его проснувшейся интерес к спорту не ограничивался плаванием. Он занялся самообороной и поступил в секцию дзюдо. Не прошло и недели, как его тренер начал утверждать, что ждет от него больших успехов в будущем. Ему и в голову не могло прийти, что у Гарри был еще один тренер, в прошлом чемпион полка по дзюдо, которому ныне ничего не оставалось, кроме как передать свои знания и навыки Гарри.

Что же касается плавания...

Гарри всегда считал себя довольно сносным пловцом, но выяснилось, что он не столь уж талантлив. Поначалу он отставал от остальных. Так продолжалось до того момента, когда он нашел бывшего серебряного призера Олимпийских игр, погибшего в автомобильной катастрофе в 1960 году, – так гласила надпись на надгробном камне на кладбище святой Марии в Стоктоне.