Всё, некогда думать, Немой!

Я махнул рукой в сторону горки, и мы поскакали.

Я припал в шее лошади, крепко держа поводья. Прямо перед моим носом Мыш всеми четырьмя лапами вцепился в лошадиную гриву. От тряски чайное ситечко съехало ему на глаза. Только розовый нос торчал.

Меня нещадно болтало в седле. Дорога жёлто-серой полосой летела под копытами. Нависшая над дорогой ветка хлестнула по лицу так, что я чуть не оставил на ней зубы.

Пригибаться надо, Немой!

Кони вынесли нас на пригорок. Дружинники выскочили из сёдел и кинули поводья самому младшему, Гришке.

— Отведи коней и держи наготове! — махнул ему Джанибек. — Немой! Ты из лука стрелять умеешь?

Я помотал головой.

— Гришка, стой! Отдай коней Немому! Немой, ты отведи коней. Гришка с нами — стрелять!

Я кивнул.

Обрадованный Гришка перекинул мне поводья и потянул из чехла свой лук.

Дружинники скользнули в лес и исчезли за деревьями.

Бегом я отвёл коней ниже по дороге, как сказал Джанибек.

Вымуштрованные кони шли послушно, словно понимали, что надо спешить.

Бля!

Мне же отсюда ни хрена не видно, кроме вершины холма.

Так и подмывало привязать коней к дереву и вернуться к парням. Но я пересилил себя. Вскочил в седло и стоял, готовый в любой момент рвануть на подмогу.

— Я тоже с тобой покараулю, — неожиданно сказал из конской гривы Мыш.

Я чуть с коня не спрыгнул от неожиданности! Совсем забыл про Мыша.

— Всё равно там с копьём делать не хер!

Бой оказался коротким, но очень интересным. Особенно оттого, что его начало я не видел, а только слышал.

На той стороне холма послышался глухой топот лошадиных копыт. Коротко щёлкнули луки. Раздался крик боли, но почти сразу оборвался. Испуганно заржал конь. Снова щелчки тетивы. И полный боли голос затянул:

— Су-у-уки! Убили-и-и!

Сухой щелчок тетивы оборвал этот стон.

— Уходим! — заорали за холмом.

Снова послышался топот копыт и смолк.

Из-за дерева на вершине холма показался Прошка и махнул мне рукой.

— Немой! Давай сюда!

Я нетерпеливо ударил коня пятками и почти вылетел на холм.

— Да куда ты! — зашипел Прошка. — Слезь с коня!

Оценив совет, я соскочил на землю. Конный на фоне неба — отличная мишень даже для херового лучника. А здесь стреляют, будь здоров!

У подножия холма неподвижно лежали четыре человеческих тела и две лошади. Ещё одна лошадь била копытами, пытаясь подняться. Из её шеи торчало оперение стрелы. Алая кровь струёй текла по чёрной атласной шерсти.

Единственный живой человек ковылял в нашу сторону, размахивая руками над головой и припадая на правую ногу.

— Не стреляйте! — задыхаясь, вскрикивал он.

Медный крест раскачивался но полной шее раненого. Священник Божен. А ты-то какого хрена здесь делаешь?

— Не стреляйте! — хрипел Божен.

— Добить? — Прошка поднял лук.

Я покачал головой. Прошка чуть отвёл лук в сторону и спустил тетиву. Стрела свистнула над ухом священника и ударила точно в лоб бьющегося коня.

Божен вздрогнул и припал к земле.

Внезапно из леса наперез священнику выпрыгнул огромный медведь. Он двигался быстро и совершенно бесшумно.

Одним ударом тяжёлой лапы медведь опрокинул Божена навзничь. Поставил передние лапы ему на грудь и пристально посмотрел в нашу сторону.

Глава 22: Ласковые голоса

Медведь пристально уставился на нас маленькими глазками. Какие там, на хер, луки! Его шкуру копьём-то хрен пробьёшь.