Да что там придворные! Уже по всей столице ходили разговоры, что Владимиру не место на троне. Своими выходками он умудрился настроить против себя всех, кого только мог. И чувствовал всеми фибрами души старый, прожженный политик — не дадут законному наследнику взойти на престол, начнется кровавый и беспощадный бунт. И на блюдечке преподнесут империю подкидышу! И ведь поздно уже говорить, что Алексей — не родной сын Александра Романова, не поверят. Столько лет канцлер сам, своими руками, делал все, чтобы эта тайна была глубоко похоронена и всеми забыта! Но как об этом узнал Владимир? И чего теперь ожидать от него? Черт, как же все сложно!..

Ко всему прочему выяснилось, что Владимир бесплоден. Лучшие лекари разводили руками. Магия оказалась бессильна. И что теперь? Если раньше оставалась слабая надежда на то, что старший сын императора сможет зачать ребенка, который стал бы достойным претендентом на трон, а Громов, при наилучшем раскладе, взял бы на себя роль регента при малолетнем императоре. Алексея на трон?!!! Да не бывать этому! Чтобы последыш из рода мятежных князей занял трон Российской Империи?!

К тому же, тот начал якшаться с Таракановым, за которым давно наблюдала Тайная Канцелярия, подозревая в слишком тесных связях с иностранцами. И хотя их позиция при дворе была откровенной слабой, сторонники среди высших аристократов империи у них были.

— Нет, — успокаивал себя Владимир Алексеевич, — все, абсолютно все решения, которые я принимал и принимаю — верны! Потому что превыше всего интересы империи, а род Громовых от неё неотделим!

Уверившись в собственной непогрешимости, всесильный канцлер принялся ожидать новостей.

* * *

Ночь после событий в кофейне была ужасной. Вымотанный до предела и физически, и морально, я, тем не менее, долго не мог уснуть. Стоило прикрыть глаза, как передо мной вновь вставали ужасные картины — взрыв, крики, покореженные тела… То и дело вздрагивая, бессвязно вскрикивая, я просыпался, затем снова забывался коротким сном. В итоге утро я встретил в угнетенном состоянии духа, но преисполненный мрачной решимости не оставлять этого дела на самотек. Я должен узнать, кто виновен в этом жутком происшествии! Неужели это была новая попытка Владимира расправиться со мной?! И тогда все эти смерти и увечья — на моей совести!

Я просто не мог заниматься повседневными делами. Каждую минуту я вспоминал маленькую девочку со слипшимися от крови волосиками, рыдания юного поэта над телом погибшей возлюбленной… Надо хоть что-то предпринять!

Уже было решившись нанести визит матери-императрице, с просьбой позволить мне выделить какие-то средства для помощи пострадавшим, я стал собираться. Но тут с докладом вошёл один из гвардейцев, что охраняли мои покои. Сообщив, что прибыли великие княжны Елизавета и Екатерина, он замялся, явно желая что-то сказать, но не решаясь. Я вопросительно смотрел на него.

— Ваше Высочество, — наконец вымолвил он, стремительно бледнея, — Я хотел выразить вам свою безмерную благодарность!

Я опешил от удивления. Его лицо не было мне знакомо, и за что он мог меня благодарить — я не мог даже предположить. Тем не менее, парень с горящими от восхищения глазами, устремлёнными на меня, продолжил:

— Моя сестра… Вчера она была в той злосчастной кофейне! И вы, Алексей Александрович, лично вынесли её, оглушенную и раненую, вызвали лекарей — и теперь её жизни ничего не угрожает! Если бы не вы…

Он задохнулся от наплыва чувств, затем опустился на одно колено, склонив голову, глухо произнес:

— Ваше Высочество, наша семья в неоплатном долгу перед Вами! Мои родители не потеряли горячо любимое дитя, мои племянники не осиротели… Все, что я могу предложить Вам — только мою беззаветную преданность, клянусь честью, что положу жизнь за вас!

Я смотрел на коленопреклоненного бравого гвардейца, чувствуя, как доселе неизвестное чувство наполняет меня.