— Вот, Алёша, это мой вклад в благородное дело! И кстати, ты отлично выглядишь! Чувствуется вкус и такт, достойные императорского сына.

Мысленно поблагодарив сестру, я попросил матушку отпустить на десять минут Светлану Оленину.

— Ты же понимаешь, маменька, я хочу лично поблагодарить девушку, которая, не побоявшись негодяя, оказала мне помощь… — понизив голос, объяснил я свою просьбу.

— Конечно, Алексей, это будет правильно, — одобрительно кивнула императрица и подозвала фрейлину. Шепнув ей что-то, Софья Андреевна отпустила нас.

Оказавшись в коридоре, Светлана непроизвольно подалась ко мне, словно намереваясь крепко обнять, но оглянулась на охрану и только сказала:

— Ваше Высочество, я так рада, что с вами все в порядке!

Я кивнул и отвел её чуть подальше, чтобы нас не могли расслышать, оставаясь, тем не менее, в пределах видимости гвардейцев.

— Сейчас мы не можем обсудить все подробно и не торопясь. Надеюсь, позже ты сумеешь навестить меня. Пока же у меня есть задание для тебя.

Глаза девушки вспыхнули жгучим интересом.

— Побудь, как и обещала, моими глазами и ушами. Мне нужно знать все, что говорят при дворе о вчерашнем взрыве в кофейне. Все, даже самые нелепые слухи, каждое слово!

Я требовательно смотрел на Светлану. Она, внимательно изучая меня, медленно кивнула. Потом прошептала:

— А вы изменились, Алексей Александрович! Я вижу перед собой не испуганного, забитого мальчишку, а целеустремленного, мыслящего цесаревича, который станет достойным правителем! — её глаза радостно заблестели, она едва слышно сказала, — все таки я не ошиблась!..

И склонившись передо мной в низком реверансе, она скрылась за дверью.

Вскоре мы с сёстрами уже направлялись в Петергофский лазарет, в котором и разместили серьезно пострадавших. Тех, кто был ранен легко или отделался легким испугом, отправили по домам. Я заблаговременно велел подготовить список всех адресов, чтобы никого не забыть. Работа предстояла тяжелая.

Наблюдая за сёстрами, я удивлялся и восхищался тому, как они преобразились. Явно к выбору нарядов они подошли с той же дотошностью, что и к моему. Длинные строгие платья в пол, с отложными воротничками, гладко убранные волосы, минимум косметики и украшений. Даже в таком образе они не потеряли ни грана своей красоты, скорее, даже подчеркнули аристократичность тонких черт.

Словно ангелы, спустившиеся с небес, княжны проходили вдоль больничных коек, находя для каждого слово утешения и ободряющую улыбку. Я же черной траурной тенью следовал за ними, стараясь как можно незаметнее оставить каждому несколько золотых монет. Тем не менее, на мою долю досталось столько же, если не больше, слов благодарности и благоговейных взглядов.

— Цесаревич… Алексей… Сам… — слухи о нашем приезде распространялись со скоростью лесного пожара. Отовсюду стягивались люди, желавшие хоть краем глаза взглянуть на императорского сына, с риском для собственной жизни спасавшего простых людей… Видя, насколько сильно я чувствую себя не в своей тарелке, сестры сочувствующе мне улыбались и поддерживали своим присутствием. Пока я, с трудом находя слова, разговаривал с собравшимися, выражая надежду на их скорое выздоровление и благодаря за стойкость и понимание, девчонки заняли скромную позицию чуть позади меня, словно показывая, что именно я представляю здесь императора.

Наконец мы, выполнив свой моральный долг, отправились к экипажу. Впереди ждало ещё более тяжкое испытание — визит в семьи, потерявшие своих родных.

Каждый раз, переступая очередной порог дома, в который пришло несчастье, я ожидал обвиняющих выкриков, ненавидящих взглядов. Столь велик был груз моей вины, в существовании которой я убедил себя, что мне казалось, он заметен всему миру.