Элизабет потянулась за своей чашкой кофе не для того, чтобы пить, а просто чтобы согреть внезапно похолодевшие руки.

— А что, если бы я выиграла, Джонатан? Вы бы захотели встречаться со мной?

— Хороший вопрос, — сказал он, и на этот раз голос его был печальным. — Думаю, что нет. Вероятно, я попытался бы обвести вас вокруг пальца.

— А что заставляет вас думать, что я не поступлю также?

Он рассмеялся.

— Хотите знать? Я думаю, вы делали не очень достойные шаги с тех пор, как взяли на себя руководство АКИ. Вопрос выживания, знаете ли. Это сделало вас недоверчивой, но, послушайте, Элизабет, у меня нет причин желать вам зла, во всяком случае теперь. Я хочу…

Он замолчал, боясь, что скажет лишнее. Элизабет тоже не хотела слышать продолжения. Она вскочила на ноги и повернулась к нему спиной, обхватив себя руками. Потом сказала:

— Сейчас в моей жизни полная неразбериха. Столько нерешенных вопросов, столько проблем…

— Роуи Чалмерс исчез из вашей жизни. Насколько я могу судить, главной проблемой был он.

— Вы не знаете и половины всего… — сказала она спокойно. Потом медленно повернулась к нему лицом. — Почему вы хотите со мной встречаться, если верите, что я убила своего мужа?

— Я не верю. Вы убили мужа! Ни в коем случае. Вы не могли сделать ничего подобного.

— Похоже, вы и впрямь убеждены в моей невиновности. Жаль, что я не знала вас раньше. Каким свидетелем вы были бы! Жаль еще, что мистер Моретти так искренно поверил, что я хладнокровная сука. И все еще верит.

— Моретти — осел.

— Злобный осел.

— Вы хотите еще что-то спросить у меня, Элизабет? Устройте мне экзамен.

Она потерла ладонью голову, и резинка, удерживавшая волосы, сдвинулась. Прядь волос, выбившаяся на ухо, придала ей какой-то лихой вид, и Джонатан счел это умилительным. Послышался неясный телефонный звонок.

Элизабет не знала, что сказать, и появление Коги выручило ее.

— Пожалуйста, простите, мэм, но доктор Хантер на линии. Он хочет знать, когда ему прийти обедать.

Она заметила, как лицо Джонатана окаменело. Теперь он напоминал рассерженного петуха, углядевшего в своем курятнике соперника.

— Скажите доктору Хантеру, что семь часов — самое подходящее время, Коги, — ответила Элизабет спокойно.

Коги кивнул и вышел из комнаты.

— Ладно, — сказал Джонатан, вставая. — Полагаю, это и есть ответ.

— Не совсем так, — сказала Элизабет, чувствуя себя побежденной.

— Что вы хотите этим сказать, леди?

— Джонатан, — попыталась она урезонить его, — пожалуйста. Благодарю, ваш жест победителя многого стоит.

— Да бросьте вы! — ответил он и двинулся к двери, не оглядываясь. Она слышала, как хлопнула дверь.

Бессознательным жестом подняла руку, потом медленно опустила.

— Ты сердишься на меня?

Неужели она всегда будет такой слезливой?

— Я не сержусь на тебя, Дженни, — сказал он и перекатился на спину.

Брэд смотрел вверх, на потолок комнаты в мотеле. Зачем он вообще привез ее сюда? Он почувствовал, как ее рука неуверенно заскользила по его животу и спустилась вниз, к паху.

— Не надо, — сказал он. И услышал тихие рыдания — ощущение, будто пнул ногой щенка. Он повернулся на бок лицом к ней, своей невесте, женщине, на которой собирался жениться и с которой должен провести всю оставшуюся жизнь.