кулаком и повернулся лицом к стене.

     - Профинтил дорожкой денежки, голубчик...

     А в это время перепуганный тем, что за ним ходят полицейские, Хлестаков

на цыпочках, тихонько проскользнул к себе в номер, осторожно  закрыл  дверь,

съежился и ждал, не раздадутся ли шаги полицейских.

     - Теперь сидит и хвост подвернул, и не горячится... - продолжал Осип.

     Иван Александрович Хлестаков прислушался  к  тому,  что  говорил  Осип,

который уже стонал:

     - Ах, боже ты мой, хоть бы какие-нибудь щи...

     Хлестаков посмотрел на Осипа, лежащего  на  его  кровати,  на  огромные

сапоги, которые первые почувствовали на себе пристальный взгляд  Хлестакова,

как-то заерзали на постели, и только после этого Осип повернулся от стены.

     Глаза барина и слуги скрестились, как шпаги, и Осип не  торопясь  начал

сползать с постели.

     - Опять валялся на кровати?

     Осип, поднимаясь с постели, вдруг упрямо стал отрицать факт лежания  на

постели.

     - Да зачем же бы мне валяться? Не видал я разве кроватей, что ли?

     Иван Александрович возмутился. Его принимали за дурака.

     - Врешь. Валялся, видишь, вся всклокоченная.

     Осип шел напролом, против совершеннейшей очевидности:

     - Не знаю я разве, что такое кровать? У меня есть ноги, я и постою.

     Хлестаков, сраженный уверенным тоном Осипа, даже  сам,  собственно,  не

знал, может быть, Осип действительно не лежал на постели.

     Послышался громкий и решительный голос Хлестакова:

     - Эй, Осип, ступай туда...

     Осип отрицательно мотнул головой и в знак того,  что  он  действительно

никуда не пойдет, - сел на стул.

     - Хозяин сказал,  что  больше  не  даст  обедать.  Еще,  говорит,  и  к

городничему пойду.

     Вот тут Иван Александрович не на шутку испугался.

     - Мы-де этаких шаромыжников и подлецов видали. Я,  говорит,  шутить  не

буду, на съезжую и в тюрьму.

     А  на  дворе  съезжей  стояла  шеренга  полицейских.  Антон   Антонович

командующим ходил по фронту и репетировал готовность своего учреждения.

     - Приезжий чиновник спрашивает - службой довольны?

     Полицейские все разом рявкнули так  что  прохожие  бабы  шарахнулись  в

сторону:

     - Всем довольны, ваше благородие.

     А городничий продолжал:

     - А если спросит, отчего не выстроена церковь, на  которую  назад  тому

пять лет была ассигнована сумма?

     Полицейские хором, как заученный урок, рявкнули:

     - Строилась, да сгорела, ваше высокоблагородие.

     Городничий был доволен ответом.

     - А  то,  пожалуй,  кто-нибудь,  позабывшись,  скажет,  что  она  и  не

начиналась.