|
Рачковский не только выдержал пронизывающий взгляд Герасимова, но самого шефа охранки заставил опустить глаза долу, подумав при этом: "Ты так на своих харьковских "подметок" (4) смотри, на меня не смей, затопчу". Слово "взорву" даже про себя боялся произнести, поскольку министра Плеве с его подачи боевики порвали в клочья. - Помогу идеями, - улыбнулся, наконец, Рачковский. - Они дорогого стоят... А что есть на свете дороже мужской дружбы, Александр Васильевич? Такой перешагнет через труп и не посмотрит, подумал Герасимов, пожимая руку Рачковскому: либо его действительно держать в друзьях, либо закапывать так, чтобы не поднялся. Вернувшись тогда в охранку, Герасимов, не испрашивая разрешения Трепова (тот увиливал от однозначных ответов), вызвал помощников и сказал, что берет на себя внешнее наблюдение: прослеживание маршрутов Витте и Трепова - в целях, понятно, их же безопасности, наблюдение за членами Государственной думы и работу по летучим отрядам эсеровских террористов. После этого отправился в кабинет Евстратия Павловича Медникова, ближайшего дружка и помощника Зубатова, уволенного покойным Плеве без права проживания в столицах. Был Медников коротконог, увалист, но в движениях между тем порывист; грамоте не учен; из унтеров; семья занималась в Ярославской губернии мелкой торговлей, пробавляясь розничным товаром; резвый на ум, сыпавший северными словечками, мол, сын народа, по-иностранному брезгую, да и рафинированным петербургским тоже, - сплошные ужимки; именно этот человек, с зубатовской еще поры, ведал секретной агентурой северной столицы. Первая встреча с ним состоялась у Герасимова три года назад, когда в благословенные годы тишины и мира в империи сыск возглавлял Зубатов; он был вызван в северную столицу с отчетом. Посмеиваясь, рассыпая словечки, словно горох по деревянному столу, Медников тогда говорил: - Плохо работаете, Александр Васильевич, с руки вон плохо, срам, срам! Ни единой типографии в своем Харькове не открыли, а поручик Кременецкий в Екатеринославской губернии кажный год четыре штуки накрывает... Герасимов захолодел от гнева: - Я типографии не арестовываю потому, милостивый государь Евстратий Павлович, что у нас таковых нет, а самому ставить на деньги департамента, чем занимается Кременецкий, дабы получать внеочередные награды, - увольте, не стану. После этого до крайности неприятного разговора сразу же отправился к начальнику департамента полиции Лопухину: - Алексей Александрович, допустимо ли, что Медников и его фавориты тратят деньги департамента, помогая революционерам ставить подпольные типографии, а потом, арестовав последних, получают за это награды и звания? Лопухин тогда мягко успокоил Герасимова, отпустил с миром, намекнув на скорое его повышение по службе; слово сдержал, через месяц дал погоны подполковника. |
