Молчание затянулось. Амисия и сама лихорадочно придумывала, как бы поддержать разговор; наконец, перед ней забрезжил еще не вполне ясный план. Дело в том, что когда она со своими спутниками поутру отправлялась в лес, из замка выехал еще кое-кто. Тот человек вез поклажу, которая наверняка должна была заинтересовать собратьев Робина Гуда. Амисия решилась:

— Гилфрей из замка Дунгельд — настоящий злодей. Он отнимает у людей последнее.

Она с надеждой подняла глаза, но лица мужчин приняли непроницаемое выражение. И все же она не оставила затею удержать их здесь подольше: сперва пригласила их в свое уютное убежище, а теперь указала достойную их устремлений цель. Она не раз рисовала в мечтах прекрасного героя, защитника простых людей; почему бы этому герою заодно не обратить свои стрелы и против ее обидчика, Темного Лорда?

Галена в который уже раз позабавила эта девушка, но он тщательно скрывал свои впечатления. Неужели ей невдомек, что никто из деревенских жителей не посмел бы называть своего лорда просто по имени? Она явно не продумала заранее, как лучше скрыть свое истинное происхождение; видно, ей пока не довелось узнать, как живут другие. Гален терялся в догадках: не из-за этой ли девушки их призвали в Дунгельд, не она ли была причиной каких-то бед? А может, ее простодушие посеяло раздоры среди обитателей замка? Как бы то ни было, они не могли ей открыться, и для всех было бы лучше, если бы она как можно скорее вернулась к себе, за каменные стены.

— Гилфрей не уважает даже церковь, — продолжала Амисия, не ведая о раздумьях своего героя. — Хозяйка замка, которая воспитывалась в монастыре, делает пожертвования монастырю святого Марка, что на холме за деревней. Но как только ее дары оказываются в стенах обители, откуда ни возьмись появляется сборщик податей и забирает все до гроша.

Гален внутренне подобрался. Не об этой ли напасти писала ему Сибилла? Не для того ли она призвала его на помощь, чтобы он положил конец этому изощренному грабежу?

— Когда я сюда шла, меня обогнал аббат — он еженедельно посещает нашу хозяйку. У него к седлу был приторочен мешок, в котором позвякивало серебро. Стало быть, он вез в обитель пожертвования. — Амисия надеялась, что сумеет пронять Галена, но на его лице не отразилось ровным счетом ничего.

— Рады были знакомству, — сказал Гален, указывая на выход жестом, не допускающим возражений. — Но день клонится к вечеру, и твои родные скоро начнут беспокоиться.

Выглянув из пещеры, Амисия с ужасом обнаружила, что солнце бьет прямо сквозь струи падающей воды — это был верный признак близкого заката. Она так увлеклась, что потеряла счет времени.

— И верно, — охнула она. — Мне пора. Скоро наведаюсь к вам еще разок.

— Для всех нас будет лучше, если ты от этого воздержишься, — не раздумывая, ответил Гален — от чистого сердца, хотя и не без сожаления.

Перед ним стояло незаурядное создание. Он знал слишком многих представительниц прекрасного пола, но такой оценки заслуживали считанные единицы. Жаль, что у него не было времени разобраться, почему она ведет себя столь неожиданным образом — подобрав юбки, бросается в воды прилива, ищет знакомства с посторонними, жаждет опасных приключений. Эта девушка пробудила его интерес.

Если бы они встретились в подобающей их положению обстановке, он постарался бы найти ответы на все свои вопросы. Впрочем, такая возможность еще может им представиться.

— Я хочу с тобой дружить. — Глаза Амисии потемнели от обиды на того, кто так явно стремился поскорее от нее избавиться; повинуясь порыву, она сделала шаг ему навстречу и положила свою маленькую ладонь на его широкую грудь.