— Что? — послышался в ответ негромкий голос спутника. Снизу по-прежнему доносился гул голосов, однако музыка стихла некоторое время назад, да и большинство гуляк предпочло разойтись по домам.

— Они… Правда не верят?

— В тебя?

— В себя. В то, что однажды смогут спастись.

— Не верят. Верили когда-то, но с каждым годом всё становится только хуже.

— А ты?

— А что я? — Аббе отвернулся к стенке и глубоко вздохнул.

— Ты правда веришь, что я Неспящий?

Ответа Тори не услышал. Он лежал на спине и слушал стук собственного сердца, которое отчего-то наполнилось тревогой. Слова того старика почему-то задели его до глубины души. Конечно, он никогда не думал о героизме, о проблемах человечества, о великих подвигах и уж тем более никак не связывал себя с ними. Даже сегодняшним утром всё происходящее казалось одной нелепой шуткой. Но сейчас эта большая далёкая беда вдруг стала невероятно близкой. Одно дело — узнать о чём-то подобном из чужих уст, слышать все эти книжные клише о страданиях и боли, но совсем другое — видеть этих людей, их глаза, сияющие красивым, но откровенно больным светом, их землистые исхудавшие лица, опущенные плечи и абсолютное отсутствие надежды в голосе. В такие моменты начинаешь чувствовать в себе желание хоть как-то помочь и одновременно великую беспомощность. Тори попытался закрыть глаза и раствориться в тёплых воспоминаниях о доме, но в тот момент, как и всю оставшуюся ночь, его более не покидала мысль о том, что прямо за этими стенами, в соседних домах, сотни людей беспокойно мечутся в своих постелях, моля о спасении.

— Я очень хочу верить, — услышал Виатор голос со стороны постели Аббе, уже почти провалившись в сон.

«Я тоже», — невольно пронеслось в его голове.

***

— Тори, просыпайся! — сквозь сон Виатор почувствовал внушительный тычок в бок.

— Какого… — недовольно просипел он и с трудом разлепил глаза.

— Вставай! Пора отправляться!

— Куда? — по утрам Тори чувствовал себя так, как будто умер днём ранее. В этот раз ко всему прочему добавились ещё и последствия кое-как втиснутой в себя кружки пива, которая хоть и была недурна на вкус, но была абсолютно деструктивна для организма. Он с трудом поднялся на кровати и едва успел увернуться от брошенной в него одежды.

— Аббе, ради всего святого, что происходит? — недовольно протянул Виатор.

— Я выяснил, где обитает кузнец, о котором говорил вчерашний старик. Он работает на мельнице, так что придётся прогуляться в сторону холма. Советую взбодриться и набраться сил. Неважно, откуда.

— Но почему ты считаешь, что это именно он?

— Чем отчётливее симптомы, тем сильнее болезнь, — деловито проговорил советник, — во всяком случае, с этого стоит начать.

— Боги, кажется, я умираю, — тяжело выдохнул Виатор, волочась на гору вместе с оружием и непозволительно тяжёлым доспехом.

— Нет, конечно, мы могли бы оставить всё это в таверне, но не думаю, что ты — любитель сражаться голыми руками.

— Сражаться? — Тори встал, как вкопанный.

— А ты как думал? Думаешь, я решил, что недурно нам было бы забежать к нему на чашечку чая? Не отставай! — Аббе ускорил шаг, и Виатор рванулся за ним, позвякивая кольчугой на тяжёлом бегу.

— То есть мы, — он с трудом перевёл дух, — приходим к этому… кузнецу и с порога бросаемся на него с мечами?

— Ну это ты загнул, конечно. Всё будет совсем не так.