— Это мне подарили Хранители на день скорби по ушедшему Хмороку, и сказали, что он поможет различать правду. Но камень поверил всему, что говорил Волх.

Я в этот момент пытался решить, что мне делать дальше, и лишь раздражённо спросил:

— Волх брал его в руки?

— Да, просил посмотреть. Его интересовало всё, связанное с Хранителями.

— Ещё вопросы есть?

— Эээ, — Мирослав надул губы от моей грубости и почесал затылок, — Он заколдовал амулет?

— Да, — ответил я, — Прокипяти и промой его, смажь маслом, и кровь Волха сотрётся. Я брать в руки не буду, чтобы ты верил мне и дальше.

— А кто сказал, что я верю тебе?

Усмехнувшись, я протянул ему Губитель лезвием вперёд. Поддавшись любопытству, Мирослав коснулся металла, и в моей голове пронеслись его грехи и страхи. Наполовину совсем детские, но были и уже взрослые…

— Ты же и сказал, — улыбнулся я, решив не испытывать юношескую душу на крепость, — Потом скажешь.

— Да, мне дед говорил, что для богов время не имеет значения, — разволновавшись, ответил парень, — То есть, спасёшь Бросские Горы, и всё будет, как раньше?

— Нет, — я покачал головой, — Всё в ваших руках, боги-то тут причём? Моё дело прогнать зло, в каком бы виде оно не явилось, ну а дальше от вас зависит.

Мирослав крепко задумался. А я с радостью понял, что узрел в его видениях то, что мне нужно.

Парень раньше часто помогал в кузнице знахаря, и он хорошо знал, что и как в ней было расположено. И он видел своими глазами, как разваливалась кузница, когда из неё появилась огромная рука первого дьявола.

Сложив всё это с тем воспоминанием, что принесла мне как-то Морката, вселившаяся в Креону, я глянул вниз и попытался определить, как должна была идти шахта, которая скрывалась за кузнечной жаровней. Даже сам Волх не знал о секрете — кузница была гораздо старше какого-то задрипанного деревенского знахаря.

— Сложно ты говоришь, Малуш… — снова отвлёк меня Мирослав, — А мне так хочется тебе верить.

— Ну так верь, раз хочется, — буркнул я, — Давай, Мирослав, там мои спутники уже пришли. А следом идут ваши броссы, и вам надо будет рассказать обо мне. О том, что снял тёмную магию с деревни, и о том, что я отправился дальше вслед за Волхом спасать Храм. Всё сделал бросс Малуш.

— Я скажу! — парень ринулся назад, пустившись по главной площади, — Скажу!

— Конечно, скажешь, — буркнул я и похлопал Кутеня по шее.

Цербер оттолкнулся и полетел в пропасть. Затем, уцепившись за первые валуны, поскакал по обрывистому склону вниз, прямо к дымящемуся дну каньона.

Здесь, внизу, всё было затянуто дымом и гарью, и сквозь испарения я видел, что где-то даже будто бы бурлит лава. Дьяволы, вылезая из недр, притащили эту магму — так улитки в саду оставляют за собой след из слизи.

Идея была изначально глупой, но у меня просто не было выбора. Когда мы достигли завалов на дне, я соскочил с цербера. Кутень, тут же обернувшись тенью, проскользнул в щель между грудой валунов… Он тоже смотрел в мой разум, сверяя, где мог бы находиться потайной лаз, и искал его.

Я же остановился, расставил руки, а потом снова вызвал Полутёмную Ауру. Зря я, что ли, столько лет учился быть самым искусным и хитрым Тёмным Жрецом, чтобы сейчас носиться с топором и оттаскивать валуны в поисках прохода?

Управление Полутёмной Аурой немногим отличалось от Тёмной, хотя разница была. Если Тьма была более однородной и легче превращалась в облако, то Полутьма была тягучей и всё время старалась превратиться в целый ворох нитей и щупалец.

И вот эти самые щупальца и нити потекли между валунами, словно тысячи мелких змеек, чтобы нащупать… найти… вынюхать тайный тоннель.