|
Только для него. Корри удивленно моргнула, теребя старый коричневый жилет, вне всякого сомнения, принадлежавший когда то конюху. – А кем я кажусь? Джеймс замер. Ему вдруг захотелось зарыться в счета имения за последние десять лет. Вычислить цену овса и ячменя на будущие двадцать. Собственноручно пересчитать овец на восточном пастбище. Все, что угодно, лишь бы не отвечать. – Ты не знаешь, что сказать, верно? – медленно выговорила она. – Ты выглядишь собой, черт возьми. Как Корри. Не как эта чертова Кориандр. Твои родители, кажется, перепили бренди, прежде чем дать тебе такое имя. – Я спрошу тетю Мейбеллу, хотя они с мамой никогда особенно не ладили. Тетя Мейбелла не называла меня иначе, как Корри. Однажды в детстве я играла со своей собачкой Бенджи, и все шло прекрасно. Но Бенджи чуть чуть запачкался, сбежал от меня и ворвался в дядину библиотеку. Он немного покатался на письменном столе и погрыз два листа, которые дядя держал под сушильным прессом. И вот тогда он в первый раз выкрикнул мое полное имя. – Она помолчала, глядя сквозь стекло в сад. – Не знаю только, на кого он тогда разозлился. – Корри, забудь все оскорбления. Я поговорю с отцом. Он единственный, кто способен немного приструнить бабку. Я слышал, как он говорил дяде Райдеру, что дед, вне всякого сомнения, выбросился из окна, только чтобы сбежать от нее. – А, не важно. Впредь я просто постараюсь держаться от нее подальше. А сейчас мне пора. Прощай, Джеймс. И девушка вышла из стеклянных дверей конторы в сад. Если она будет бродить там достаточно долго, наверняка наткнется на обнаженные статуи, совокупляющиеся в различных позициях. В юности он и Джейсон Проводили там долгие часы, хихикая и тыча пальцами в наиболее пикантные детали. Но с тех пор повзрослели и смотрели на все это совершенно другими глазами. Насколько он знал, Корри никогда не бывала в той части обширных садов имения. – Нет, Корри! – завопил он. – Возвращайся! Я велю принести чай с кексами! Присоединяйся! Девушка обернулась, помедлила и неохотно пошла назад. – А какие кексы? – Лимонные с кунжутом. Мои любимые. Она взглянула на свои сапоги, снова подняла глаза и уставилась в какую то точку за его левым плечом. – Спасибо, но мне нужно домой. До свидания, Джеймс. И вылетела из комнаты. В саду немало тропинок, ведущих к выходу. Она, разумеется, не станет бродить по саду. И уж точно не натолкнется на статуи. Джеймс нашел отца в спальне. Одного. Он, морщась, бинтовал руку. – Что случилось, отец? Дуглас растерянно дернулся, повернулся и облегченно вздохнул. – Джеймс! Я думал, это твоя мать! Ничего страшного, просто какой то идиот прострелил мне руку. Джеймс даже согнулся от пронзившего тело страха и поспешно сглотнул. Но страх уже завладел всем его существом. – Плохо дело, – пробормотал он. – Папа, мне это не нравится. Где Пибоди? Джеймс вот уже много лет не называл его папой. Дуглас завязал узлом полоску полотна, оторванную от сорочки, затянул зубами, повернулся и выдавил улыбку. – Все в порядке, Джеймс. А поскольку Джеймс выглядел испуганным, подошел ближе и прижал к себе своего бесценного мальчика. – Со мной все в порядке. Только щиплет немножко, ничего особенного, и не из за чего волноваться. Надеюсь, твоя мать никогда об этом не узнает. Джеймс ощутил исходившую от отца силу и сразу приободрился. Он вдруг осознал, что ничуть не ниже отца, человека, на которого всю жизнь смотрел снизу вверх, видел в нем Бога, всемогущее существо. И вот теперь оказалось, что они одного роста. |
