Интересно. Посейдон никогда раньше этого не замечал.

Гестия бросила притворство и злобно уставилась на них.

— Как будто все вы тут невинны, аки агнцы. Я не слепая и прекрасно видела, как каждый из вас спасал своих любимчиков. И как вы набрасывались, словно коршуны, на их врагов. И даже не пытайтесь отнекиваться. Я знаю, что кое-кто даже подсказывал своим игрокам. Кроме того, у меня уже в печёнках сидит торчать здесь и ждать развязку. Я желаю покончить с этой игрой раз и навсегда, и объявить, наконец, победителя.

Посейдон скрестил руки на широкой груди. Он не мог не согласиться с Гестией. Остальные боги, очевидно, были не менее переменчивы в своих настроениях и потому разделяли его нетерпение. Их жажда к развлечениям, как и у Посейдона, была безгранична. А эта игра с течением времени начала терять свою увлекательность и уже не давала прежней остроты ощущений. Посейдон хотел вернуться в Атлантиду, к её жителям и своим забавам. А главное — он хотел убедиться, что этим богам туда дорога будет заказана.

— Может, устроим одно последнее состязание? — вмешалась Артемида. Оба её демона были уже казнены, и она, соответственно, выбыла из соревнования. Атлантиды ей не видать. Однако потерпевшая поражение богиня не покинула остров, очевидно, слишком заинтригованная итогом игры. — Мы сможем провозгласить победителя уже сегодня.

Даже воздух в лесу уплотнился от возбуждения, охватившего богов. Посейдон серьёзно разволновался по этому поводу. Последнее испытание… ему, конечно же, не составит труда помочь дракону победить. Он что-нибудь обязательно придумает.

— И что последует за этим состязанием? — спросил Аполлон, уже, очевидно, готовый согласиться.

— И что нам делать с теми, кто проиграет? — поинтересовалась Гестия, потирая руки.

— У меня есть мысль, — ответил Посейдон, и боги столпились поближе к нему, удовлетворённо улыбаясь.

Лайел так и не успел прийти в себя, когда час спустя до боли знакомый звук горна призвал атлантов на новое испытание. Царь вампиров как обычно невольно внутренне похолодел, однако, незамедлительно вскочил на ноги. После того, как видение Сьюзан рассеялось, он оделся и, обнаружив следы Делайлы, отправился на её поиски. Вампир то и дело присаживался на корточки, пытаясь рассмотреть след, но едва заметные отпечатки ног амазонки, казалось, окончательно затерялись.

Лайел должен был её отыскать, поговорить с ней, обнять. Просто… он больше не мог без неё. Если понадобится, он станет умолять о прощении. Ему следовало с самого начала бороться за Делайлу, а не гнать от себя. Теперь Лайелу оставалось лишь надеяться, что ещё не слишком поздно.

Лайел ускорил шаг, зная, что амазонка точно будет на состязании. Ощущение ледяных тисков на сердце, охватывавшее его каждый раз перед новым испытанием, отпустило, и на смену ему пришло нетерпение. «Я заставлю её поговорить со мной», — решил вампир.

За последние несколько недель он не пил ни капли крови, не спал и даже толком не ел. Он изводился мыслями о Делайле и Сьюзан. Потребность, которую он испытывал к синеволосой амазонке, вожделение, боль и изматывающие душевные страдания не давали ему покоя. Теперь он понял, что единственным, что ему было нужно, была Делайла. Вот только он оказался беспросветно слеп и не понимал, как нуждается в ней, потому что мог думать лишь о своём прошлом. Воспоминания словно завеса застилали взор мужчины, дурманящим маревом окутывая его разум.

Однако теперь он сумел приподнять эту завесу и впустить свет в свою душу. Теперь только Делайла была важна для Лайела. Лишь в ней одной он по-настоящему нуждался.

«Каким же я был дураком», — ругал себя вампир.