Он сует руку в задний карман и вытаскивает сложенный лист бумаги. Аарон разворачивает его и толкает через стол к Кейт. Она читает написанные на нем слова, и кровь стынет в ее жилах.

44

Сафайр

Занятия в школе начались 7 января, и я снова стала «другой» Сафайр Мэддокс, той, которая появлялась в классе каждое утро чистой и свежей, с аккуратно заплетенными волосами, немного туши для ресниц, немного блеска для губ. Дело было не столько в том, что я хотела хорошо выглядеть, а в том, что, если бы я не выглядела хорошо, все начали бы волноваться, задавать мне вопросы. Школьный психолог затащила бы меня в свой кабинет и стала бы ждать, что я расскажу ей, что со мной не так.

И я делала уроки. Сплетничала с подружками. Я улыбалась мальчикам, хотя и держала их на расстоянии. Я как будто была Суперменом. Во мне уживались две разные личности. Днем я была Сафайр Мэддокс, не слишком общительная, но в целом вежливая и воспитанная отличница. Ближе к ночи я превращалась в ночное животное, что-то вроде лисы в человеческом обличье. Моей суперсилой была невидимость. Там, на игровой площадке в школе или в классе, все взоры были прикованы ко мне, но ночью меня не существовало. Я становилась невидимкой.

Случайная встреча с Харрисоном потрясла меня на многих уровнях. Звук моего имени на его губах. На тех же губах, которые он облизывал, когда делал то, что делал со мной, когда я была ребенком. По физическому развитию он уже не ребенок, а мужчина, почти взрослый. То, как он возник в полумраке, одетый во все черное. Мысль о том, что он сейчас где-то там, рыщет, где ему хочется, делает то, что захочет. И это было самое главное. Именно это переключило мои мысли от причинения боли себе на причинение боли Харрисону. Казалось, мы делим с ним одну и ту же территорию. Мы оба были невидимы, но видели друг друга в рассеянном свете уличного фонаря, как две лисы. Я подумала, что больше не хочу причинять себе вред из-за того, что он сделал со мной. Я решила, что хочу сама сделать ему больно.

Теперь, куда бы я ни пошла, я искала его. Я знала: тот момент, когда наши пути снова пересекутся, обязательно настанет, это лишь вопрос времени.

* * *

Середина января. Собачий холод. Я уснула на клочке земли напротив дома Роана, который теперь казался мне почти родным. Я редко спала, а когда все же засыпала, то быстро, сразу, крепко и глубоко, обычно минут на десять, а иногда и на полчаса. Меня всегда будили звуки. Любой шум. Но эти звуки меня не разбудили. Звуки, которые издавал паренек, пришедший на пустырь в два часа ночи. Он сидел за экскаватором и не видел ни меня, ни мое скромное лежбище.

Он не знал, что я была там. Я тоже не знала, что он был там. А потом я резко проснулась и со странным вдохом, который сопровождает любое внезапное пробуждение, села. Я подняла глаза и увидела лицо – знакомое лицо.

– О господи. – Мальчишка схватился за сердце. – Что за херня?

– Джош? – сказала я.

– Да. Черт. Откуда ты знаешь мое имя? – сказал он.

Я все еще была сонная, и мысли путались в моей голове.

– Я знаю твоего папашу, – сказала я.

Внезапно озябнув, я натянула свой спальный мешок выше.

– Откуда ты знаешь моего отца?

– Я проходила у него терапию.

– Ого, – сказал Джош. – В самом деле?

– Ага, – сказала я. – Более трех лет.