Но ведь между Тивертоном и ею высится ледяная стена, покрепче каменной. Он совсем не интересуется ею как женщиной.

Когда-то, в трудную минуту, он помог ей, поддался порыву великодушия. Но при чем тут любовь? Жалость — да, сочувствие к бедной, беззащитной, одинокой, истязаемой негодяями девушке — но не любовь.

Любовь проснулась только в ней, в ее сердце, и незачем навязывать эту глупую девичью влюбленность многоопытному и обремененному своими заботами Квентину Тивертону.

В кухне послышался какой-то неясный шум. Селина подумала, что вернулся Джим. Мало ли что? Может, он что-то забыл?

Она представить не могла, что ей угрожает опасность.

Трое мужчин, без церемоний распахнув дверь, поочередно вторглись в салон, один за другим. У каждого из них нижняя часть лица была прикрыта платком, так что оставался виден лишь лоб и злобные глаза.

Они проследовали мимо нее в молчании, а когда девушка вскочила, то оттолкнули ее обратно на место, будто тряпичную куклу.

Она собралась было издать вопль, но платок тотчас заткнул ей рот, а сама она оказалась накрепко привязанной к спинке жесткого стула.

С ужасом Селина наблюдала, как грабители не торопясь и методично обыскивают комнату.

Один из пришельцев распахнул дверцы серванта, другой занялся секретером.

Он вытащил все открытые ящички, сбросил их на пол со всем содержимым и заинтересовался тем, который был заперт.

Третий из грабителей уже направился наверх, как его окликнули сообщники:

— Карл! Тут есть, наверное, что-то интересное! Дай-ка мне твою игрушку.

Карл извлек из кармана длинное, тончайшее лезвие и, вернувшись, протянул главарю.

Замок, в который проникло зловещее орудие, щелкнул, и ящик открылся. Грабители не выразили словами своего восторга, но явно были удовлетворены. Они опустошили ящик, набив себе карманы золотом, и, даже не взглянув на связанную девушку, покинули виллу через черный ход с кухни, как и проникли в дом.

И снова в доме наступила мертвая тишина. Все произошло так быстро, что это можно было считать сном. Однако Селина не грезила. Крепкие веревки и кляп во рту убеждали ее в обратном.

Опять Квентин Тивертон оказался без гроша — разве ему только удалось уберечь то, что он взял с собой в казино.

Селина попыталась освободиться от связывающих ее пут, но потерпела неудачу. Она принялась высчитывать, как скоро кто-нибудь — Джим или Квентин — обнаружат ее и освободят.

Ее осенила догадка, которой как можно скорее ей хотелось поделиться с ними.

Совершенно очевидно, что именно барон послал нанятых им негодяев или просто своих слуг, указав им точный след. Он был не из тех, кто смиряется с поражением. Он сразу же понял, что его трюк с очками разоблачен, что одна пара очков его исчезла…

На кого он затаил злость — на Селину, раскрывшую его тайну, или на Тивертона, лишившего его жирного куска, — неважно.

Впрочем, где у нее доказательства, что барон причастен к ограблению виллы? Трое безликих мужчин молча вошли, связали Селину, забрали золото из секретера и так же молча удалились.

Трудно было придумать более простой и эффективный способ вернуть себе проигранные деньги. Можно было даже восхититься гениальностью барона.

Время текло нестерпимо медленно. Селина сидела неподвижно, оставив надежду самой освободиться от пут до прихода Джима или Тивертона.

Как-то он встретит известие о постигшей их беде? Слава богу, что он хоть позаботился расплатиться с долгами.

Каждая уходящая минута казалась ей часом. Кожа на запястьях саднила, раны кровоточили.

Селина была близка к обмороку, когда звонок у парадной двери заставил ее вздрогнуть.

«Боже! Кто бы это мог быть? Без сомнения, посторонний. Вероятнее всего, лорд Хоудридж!»

Но ведь на звонок никто не откликнется.